Как это было...
"Перестройку и первые постсоветские годы я застала в российской глубинке совсем ребенком. И одно из немногих выражений той эпохи, которое мне запомнилось особенно тревожным, это детское "Че купил?", произносимое неизменно с горящими глазами. Стук в дверь или звук ключа в замке, один поворот, второй. Вот заходит домой уставший, с мороза, еще припорошенный, будто рваными мелкими бумажками, воздушным снегом, взрослый. Мама или папа. Отряхивает воротник, топает сапогами по полу, сбивая с них последний снег, стучит одной ногой о другую. А ребенок несется, поскальзываясь в шерстяных носках на линолеуме
И столько в этих словах было тоски. Под слова "Че купил?" совершались в провинции тогда страшные трагедии. Я помню, как щелкнул у соседей сверху замок, как зашел домой уставший отец, как раздраженно-обреченно он закричал: "Че купил да че купил?" Потом хлопнула дверь, а потом... А потом его нашли ниже по течению Туры...
Помню девочку из параллельного класса, у которой мать шагнула в окно, оставив записку: "Ребенок бежит каждый день проверять сумки. Спрашивает "Че купила?" Невыносимо".
Помню сюжет в местной криминальной хронике: женщину задержали на квартирной краже. Она плачет на камеру: "А как жить мне? Дети, двое, бегут вечером встречать, кричат "Че купила?"
Еще я один раз застала свою маму за молитвой. Она стояла в темноте перед иконкой и бормотала ей свои жалобы. Я услышала: "Настя вечером к сумке бежит. "Че купила?" А на что я ей куплю?"
Было мне тогда лет девять. Это уже не перестройка, дефицит и талоны - прилавки ломятся, но денег нет, начались многомесячные задержки зарплаты. Я тогда для себя четко решила просто забыть эти два страшных слова "Че купила?" И ни разу впредь их не произносила. И делала вид, будто мне ничего не надо.
А надо было. Питались скудно и однообразно. За этим "Че купил?" скрывалась тоска по разнообразной еде вдоволь. Я помню разницу между 1990 и 1995 годами: в первом случае прилавки были пусты, стояли очереди на квартал, в магазинах с боем доставали даже крупу и т.н. рожки. Ели однообразную еду, в основном углеводы, но не было этой измождающей тоски по продуктам, какая появилась спустя несколько лет, потому что в 1990-м ты не видел полные прилавки. Это очень важно.
Понимаете, когда ты месяцами живешь на гречке с солеными огурцами, организм всегда, в прямом смысле всегда чего-то просит. Многие семьи каждый день в качестве основного блюда ели хлеб с майонезом или маргарином "Рама", заваривали "Доширак", который тогда официально еще переводили как "Досирак". Моя мама была товароведом, кое-что в пользе и вреде продуктов понимала, поэтому мы "Раму" с майонезом не ели. И не пили газировку, бывшую тогда едва ли не единственной доступной возможностью разнообразить вкусовые ощущения.
Люди тогда особенно полюбили ходить друг к другу на праздники. Даже в советские дефицитные годы, а я их, все же, немного застала, не было такого предвкушения разнообразной еды, какая появилась с середины 90-х при походе в гости.
"Че купил?" - так звалась трагедия недокормленного детства. Которая заставляла взрослых выпрыгивать в окна.
Мой ребенок сегодня не бежит к сумках с криками "Че купил?" Разве что летом ждет мороженого. Мы живем в деревне, книги здесь не продают. Каждый раз, когда мы ездим в Петербург, она ждет новые книжки. Еды не ждет никогда, все потому, что у ребенка еда есть. Она не приучена к джанкфуду и безграничным сладостям, а из остального у нее все есть. Поэтому когда мама или папа приезжают домой, она бежит обниматься и зовет читать, совершенно не интересуясь, что там в сумках. Вот таким должно быть детство. Потому что видеть глаза собственного недоедающего ребенка это мучение."