Впрочем, кроме ожиданий, относительный порядок Администрацией был вскоре восстановлен – и восстановлен самым жёстким образом.
Разгул «Бэ Пэ шопинга», проще говоря, мародёрки, в центре продолжался недолго – дней пять. К субботе власти, опомнившись, стянули в город части ВВ с поредевшей полицией, сформировали наскоро «летучие отряды» из «наиболее дисциплинированных сержантов, старшин и младших офицеров», дали им практически неограниченные полномочия – и в пару дней «шопинг» был в корне задушен.
Те, кто поумней, поняли что вольница закончилась сразу, как только по улицам обильно прокатились откуда-то вернувшиеся грязно-зелёные армейские автомашины; но дураки продолжали рыскать в поисках добычи и приключений – на них за прошедший беспредел Администрация и отыгралась.

Друзья были на улице, когда из разбитого и разграбленного хозяйственного магазина трое военных вывели уже знакомого пузатого отца семейства. Выглядел он неважно: в кровь разбитое лицо, подгибающиеся от страха колени, дрожащие губы и полные слёз и мольбы глаза. Он что-то быстро и умоляюще говорил военным, но они не реагировали. Подталкивая в спину стволом автомата, его повели к стоящей поодаль грузовой машине, где из-под тента так же испуганно-умоляюще выглядывали лица нескольких бедолаг. У машины курили ещё двое автоматчиков. Один военный нёс большую хозяйственную сумку. Мужик всё оглядывался назад.
Из разломанных дверей магазина выбралась женщина, его жена. Лицо её также было в кровь разбито; она плакала, размазывая слёзы пополам с кровью по щекам, и порывалась бежать за конвоировавшими мужа военными, но за неё цеплялась ревевшая в голос девчонка, - уже в новеньком голубеньком с блестящими пряжечками комбинезончике.
- Ма-а-ама, не ходииии, мА-а-ама, заберут!!.. – донеслось до друзей и до стоявших рядом с ними прохожих, наблюдавших за происходящим.
Ноги у мужика реально подгибались, и лицо сквозь кровь было белое как побелка. Подходя к машине, он чуть не упал; опять тычок стволом в спину, пинок, - и, растерянно и жалко оглянувшись на застывших у распахнутых дверей магазина ревевших жену и дочку, он неловко полез в кузов.
- Куда их?.. – ни к кому не обращаясь задал вопрос кто-то из прохожих.
- Ясно куда… Сначала в Департамент Общественной Безопасности – так это сейчас называется, - с видом знатока ответил какой-то парень, - А потом в Новинковский парк. Там экскаватор второй день ров роет-закапывает.
- За-ачем… в парк? – испуганно переспросил кто-то.
- Ну как зачем? – как на ребёнка на него покосился «знающий парень» - Закапывать. А куда их девать будут, думаете?
- Да ну, ну что вы, такого просто не может быть! – испугался спрашивавший.
- Чего тут «не может быть»? Очень даже может. Вы что, радио не слушаете?
- У нас света нет…
- Темнота… А транзистор на что? Объявили – «всех, застигнутых на месте совершения…» Не слышали, что ли? В Заводском районе вообще никуда не возили, там мужики винный магазин с запасами захватили, никого не пускали – и бухали сами три дня без просыпу – так их там, на месте, всех и покосили из автоматов. Пьяных. Вообще. И увозить даже не стали. Да.
Докурив, автоматчики также залезли в кузов, под тент, и машина, развернувшись, выехала с улицы. Постояв, всхлипывая, жена неудачливого мародёра с цепляющейся за ней дочкой пошли в другую сторону. Стала расходиться и небольшая группа зрителей.
- Дааа… Вот и пограбили… - донеслось до друзей сказанное вполголоса.
- И правильно! И так и надо! Расстреливать сволочей этих, расстреливать! – в голос вклинилась маленькая бабка с ортопедической тросточкой. Глаза её горели праведным гневом.
- Таким дурам лишь бы расстреливать… Ни себе ни людям… - донеслось глухо, и зрители разошлись. Пошли домой и друзья.