Суровый к россиянам приобщился.
Теперь свалились цепи с рук и ног.
Баллон от страху инеем покрылся.
И смазки слой с клеенкой не помог.
На нычке, как опарыш, макароны
Зашевелились в бутылях своих.
Приснилось им что тянет их по норам
Суровый, чтоб присвоить тихо их.
Фонарики и ножики дрожали
В шуфлядке у Пломбира под компом.
Хотя глаза Пломбира не подали
Видона, что очкует он о том,
Что карту развернувши наконец-то,
С загробным смехом на неё глядит
Страшный челдон. И выглядело это
Как фильма ужасов начало. Вот набит
Жирнющий крестик над одною хатой.
Где очень много всяких ништяков.
Которые забрать быстрее надо,
По методу, что выше всех умов.
Молчали обреченно и бессильно
Ружбайки и рессорки в темноте
Железных сейфов. Всё, что непосильным
Трудом добыто в вечной суете.
Надеялись стволы на вероятность,
Что их и там будут беречь, любить.
И тоже вычищать с них всяку гадость,
Чтобы могли они точнее бить.
Рассматривали хищно глазки карту.
Выстраивались планы в голове.
Чтоб как земля оттает, где-то к марту,
Последний схрон отрыть в сырой земле.