На выборах в Шотландии, намеченных на май, скорее всего, с большим отрывом победит Шотландская националистическая партия. При таком развитии событий, в свою очередь, следует ожидать усиления тенденций лоббирования нового референдума о независимости. Между тем многим жителям Северной Ирландии приходится несладко: они оказались в ловушке бюрократических барьеров между Ирландской Республикой, которая все еще является членом Европейского союза, и Великобританией, которая его покинула. В Уэльсе также многие пытаются оседлать волну «кельтского» недовольства, накатывающегося на окраины королевства Елизаветы II.

Есть все основания ожидать, что через одно-два десятилетия страна, которую Уильям Шекспир называл исключительно Англией, может снова ею стать — то есть, что территория нынешней Великобритании сократится почти на 40%. Для врагов и политических соперников Лондона это неплохие новости. Они считают, что просто английское правительство будет обладать меньшим влиянием, чем британское, даже несмотря на то, что в Англии проживает 84% от 68-миллионного населения королевства.

В результате распада Союза от Англии могут начать требовать отказаться от своего места в Совете Безопасности ООН в знак признания ее изменившегося положения. Страна, как ожидается, сохранит свое ядерное оружие, дающее Лондону право по-прежнему сидеть во главе стола принятия международных решений. Но если бы на голосование Генеральной Ассамблеи был поставлен соответствующий вопрос, Бразилия, Индия, Нигерия и другие претенденты, безусловно, выдвинули бы собственные претензии против претензий уменьшившейся Англии.

Некоторые англичане, как и сам автор, испытывают смешанные чувства по поводу того, как будут развиваться судьбы отдельных частей Великобритании. И обсуждать их необходимо отдельно, потому что каждая из них — это отдельный случай.

Прежде всего, Северная Ирландия, или шесть округов Ольстера. Большинству граждан Великобритании наплевать на то, что в 1904 году ирландский драматург Джордж Бернард Шоу в шутку назвал «Другим островом Джона Булла». Остроумный и мудрый английский писатель Сидней Смит не сильно преувеличил, написав два столетия назад: «В тот момент, когда упоминается само имя — Ирландия, — англичане, похоже, забывают об обыкновенных чувствах, обыкновенной рассудительности и здравом смысле».

По словам Гастингса, он в некотором смысле отличается от большинства представителей своего «племени», поскольку любит и уважает ирландцев. Он жил в Килкенни пару лет в 1970-х и писал об ирландских проблемах для газет и BBC. Как историк он осознает всю чудовищную несправедливость, совершенную британским правительством в 1921 году, когда оно разделило Ирландию, прежде чем дать независимость Югу — Республике Ирландии. Это было сделано потому, что громогласное меньшинство из миллиона протестантов, большинство предков которых были «посажены» в Ольстере последователями Оливера Кромвеля в XVII веке, яростно сопротивлялось присоединению к ирландскому государству, в котором главенствующую роль играют три миллиона католиков.

При поддержке Вестминстерской консервативной партии ольстерцы в 1912—1914 годах вооружились, чтобы вести гражданскую войну, а не подчиняться правлению из Дублина. В 1921 году ирландские националисты, которые к тому времени вели свою партизанскую кампанию против британцев, согласились на раздел страны, заплатив болезненную цену за получение свободы для трех четвертей своего острова.

С тех пор фрагмент Северной Ирландии находится под контролем так называемого протестантского юнионистского большинства, которые мотивируют свой курс только одним — нежеланием присоединяться к Ирландской Республике за счет сохранения членства в Великобритании. В настоящее время население провинции составляет 1,89 млн человек, тогда как в соседнем государстве их пять миллионов.

До недавнего времени протестантские правители Ольстера проводили в отношении своих жителей-католиков, число которых достигает 42%, политику почти так же жестко, как американские белые сегрегационисты на старом Юге обращались с афроамериканцами. Остановить это удалось лишь благодаря вмешательству из Лондона. Лорд Брукборо, протестантский вельможа, который занимал пост премьер-министра Ольстера в период с 1943 по 1963 год, без смущения заявил, что, хотя ему известны были случаи, когда другие землевладельцы нанимали католиков в свои поместья, сам он никогда этого не делал.

В таком отношении и поведении лежит корень конфликта в Северной Ирландии (известного также как Смута), разразившегося на Севере в 1969 году. Начался он с протестов против антикатолической дискриминации, подавленных с помощью юнионистской силы. После этого произошло возрождение Ирландской республиканской армии (ИРА) — католического террористического движения или движение борцов за свободу, в зависимости от того, кого спрашивать. За три десятилетия насилия погибли более 3,5 тыс. человек, из них 32% были членами британских сил безопасности, 16% являлись террористами и членами военизированных формирований, тогда как 52% погибших — это мирные жители, которые попали под перекрестный огонь.

Для большинства тех, кто наблюдал за беспорядками из Англии, зверства ИРА были столь же неприемлемы, как и государственная несправедливость протестантов. В августе 1969 года Гастингс был свидетелем того, как протестантская полиция обстреляла из крупнокалиберного пулемета многоквартирный дом в Белфасте, где проживали католики, в результате чего погиб девятилетний мальчик. На следующий день он услышал, как министры-юнионисты оправдывают действия полиции, заявляя, что правоохранители столкнулись с католическим восстанием. Позже в устроенных ИРА терактах и вооруженных нападениях погибли сотни невинных людей. К моменту, когда в 1998 году в рамках Белфастского соглашения (оно же Соглашение Страстной Пятницы) было достигнуто шаткое перемирие, обеим сторонам было чего стыдиться.

В 1960-х годах Юг, как в Ольстере всегда называли Ирландскую республику, был бедным, а Север относительно богатым. Поэтому даже многие католики Северной Ирландии не видели больших экономических преимуществ в том, чтобы отходить под контроль Дублина. Сегодня ситуация заметно изменилась. После краха старых отраслей промышленности Севера, особенно судостроения и текстиля, экономика поддерживается только за счет массивных субсидий из Великобритании — 24 млрд фунтов стерлингов государственных расходов против 14 млрд фунтов стерлингов, собранных в виде налогов. Тем временем Юг превратился в процветающее, уверенное в себе общество — страну, которая видит огромные преимущества в том, чтобы быть членом ЕС.

Преимущества в том, чтобы сохранить разделение Ирландии, по-прежнему видят лишь две не представляющие большинства группы. Прежде всего это упрямые протестанты-юнионисты, число которых сокращается. Сейчас их в обществе большинство, однако, случись объединение Ирландий, они окажутся на обочине политического процесса. С другой стороны, ряд политиков Юга в частных беседах высказывают опасения в связи с включением в страну нескольких тысяч озлобленных «продди» — ирландских протестантов. Насилие, уже давно ставшее национальной чертой Ирландии, еще свежо в памяти граждан, и многие ирландские политики очень хорошо это понимают.

По данным опросов общественного мнения, за проведение референдума о присоединении Северной Ирландии к южному соседу выступает незначительное большинство жителей, и если плебисцит состоится и победят сторонники присоединения к Югу, в Англии до этого мало кому будет дело. Если воссоединение Ирландии произойдет в течение одного поколения, а сам Гастингс в этом уверен, историческая несправедливость будет исправлена. Такой исход отвечал бы интересам ирландского народа, за исключением кучки отчужденных протестантов, чье историческое время уже прошло.

Другое дело — Шотландия. Хотя ее население составляет всего 5,5 млн человек, на Шотландию с ее 31 тыс. квадратных миль (80 тыс. квадратных километров) приходится треть всей сухопутной территории Великобритании. Это нация с гордой историей и культурой, которая в 1603 году подарила Англии своего короля — Якова VI, сына Марии Стюарт, который в Англии стал известен как Яков I, и имела свой собственный парламент до 1707 года. Шотландцы процветали вместе с Англией в XIX веке, обеспечивая значительную долю мужчин — тогда все они были мужчинами — которые управляли империей. В стране шла разработка богатых угольных шахт, работали верфи, сталелитейные заводы и даже производился мармелад. Между старой Шотландией и Пенсильванией было много общего.

Но крах старых производств сильно ударил по стране хаггиса и волынки. Его разочарованным людям все более противны англичане, особенно английские консерваторы, прежде всего премьер-министр Борис Джонсон. Они возмущены английскими землевладельцами, которые со времен королевы Виктории приезжают отдыхать в пустоши Хайленда, ловят тетеревов и оленей, лосося и форель и выказывают местным жителям отношение как к крепостным.

Шотландцы в бешенстве от столетий английских насмешек. В 1617 году английский придворный сэр Энтони Уэлдон, играя на созвучии английских слов fowl (домашняя птица) и foul (омерзительный, грязный), рассказал о своем опыте пребывания в Шотландии. По его словам, в стране большой запас мяса птицы (fowl), а также грязных домов, грязного постельного и нательного белья, грязных блюд и горшков. Великий писатель-комик Пелам Гренвилл Вудхаус заметил, что «совсем не трудно различить, где обиженный шотландец, а где — солнечный лучик».

За последние 30 лет популярность Шотландской националистической партии (ШНП) резко возросла. С тех пор как в 1999 году Шотландия снова получила собственный парламент, члены ШНП, которых сегодня возглавляет энергичная и безжалостная Никола Стерджен, стали считаться естественными правителями страны. Это удивительно, поскольку на своем посту она принимала довольно беспорядочные решения, особенно негативные с точки зрения здравоохранения и образования. Апогеем же ее неэффективности стал провал вакцинации от коронавируса.

Парадоксально, люди Стерджен могут позволить себе промахи ШНП только потому, что партия финансируется за счет подачек из Лондона. В 2018−19 годах только 15 тыс. жителей Шотландии были вынуждены платить более высокую ставку подоходного налога по сравнению с более чем 300 тыс. жителей Англии. Бюджет Шотландия пополняется за счет 66 млрд фунтов налогов, включая доходы от добычи нефти в Северном море, но тратит эта часть Соединенного Королевства дополнительно 15 млрд фунтов, предоставленных Казначейством Великобритании.

Если, что кажется весьма вероятным, Стерджен использует успех на майских выборах в качестве стартовой площадки для нового референдума о независимости, субсидии в размере 15 миллиардов фунтов стерлингов станут большой проблемой. Вопрос будет заключаться не в том, хотят ли шотландцы независимости, а в том, могут ли они позволить себе действовать в одиночку.

Тем не менее отделение до конца не исключено. Шотландцы решительно проголосовали против Brexit. Им крайне не нравится то, что высокомерные жители Англии «силой вытащили», с их точки зрения, их из ЕС. По их мнению, после обретения независимости Шотландию вновь примут в ЕС, возможно, даже с распростертыми объятиями — в пику сторонникам Brexit в Лондоне.

Гастингс подчеркнул, что всю жизнь любит Шотландию и до сих пор поводит несколько недель в году на ее великолепной природе. Он понимает, почему шотландцы обижены на жителей Англии: те не могут удержаться от снисходительного отношения к своим северным соседям. Так, когда Джонсон нанес в прошлом месяце незваный визит, он пренебрежительно заявил, что разговоры о референдуме о независимости «не имеют никакого отношения к тому, что волнует большинство людей», которые озабочены пандемией COVID-19. Хотя Джонсон, возможно, и был прав, его — карикатурного англичанина, затронувшего болезненный для шотландцев вопрос, — заявление не стало меньшей глупостью.

Маловероятно, что для Шотландии независимость окажется такой же выгодной, как надеются националисты. Это маленькая страна, изолированная на краю острова. Великий шотландский писатель Вальтер Скотт два столетия назад написал: «Лондон слизывает масло с нашего хлеба, открывая более выгодный рынок для амбиций». Эти слова не потеряли своей актуальности и сейчас.

Но во многих уголках мира меньшинства стремятся отстаивать свою идентичность, заявлять о своих правах. Если в Англии не найдут способа восстановить добрососедские отношения с Шотландией или хотя бы ее доверие, движение за независимость Севера будет трудно остановить.

Наконец, в третьем кельтском регионе Соединенного Королевства, Княжестве Уэльс, проживает около трех миллионов человек, а площадь его составляет 8,2 тыс. квадратных миль (21 тыс. квадратных километров) — четверть территории Шотландии. Ассамблея Уэльса, созданная в 1998 году, проводит постоянную кампанию по восстановлению национальной идентичности, включая валлийский язык. На сегодняшний день она может похвастаться тем, что этим языком владеет уже 872,2 тыс. человек, хотя ежедневно на нем говорит лишь очень малая часть. Горемычные дети в Уэльсе вынуждены учить «свой» язык в школе, хотя его мучительное написание имеет незначительную ценность где бы то ни было в жестоко англоязычном мире.

Трудно представить себе, каким образом валлийцы смогут добиться независимости, поскольку их земля даже больше зависит от щедрости Англии, чем Шотландия: в 2017−18 годах прибыль Уэльса составила 27 млрд фунтов дохода, но потратили на различные цели власти княжества 41 млрд фунтов. Более того, как показывают опросы, лишь от 10% до 30% избирателей поддерживают независимость от Лондона. Последняя цифра отражает скорее краткосрочное недовольство действиями правящих английских консерваторов, чем серьезный всплеск национализма.

Гастингс отметил, что не считает, что валлийцы куда-либо уйдут. Однако пойти на независимость могла бы Шотландия, тогда как Северной Ирландии стоило бы это сделать. Благодаря Brexit появился пример, которым могут воспользоваться национальные меньшинства, чтобы отстоять свои позиции против могущественной чуждой им бюрократии. Многие шотландцы столь же враждебно настроены к правлению Лондона, как и английские сторонники Brexit — к авторитаризму из штаб-квартиры ЕС в Брюсселе.

Текущая политика Джонсона, насколько это может понять любой, похоже, состоит в том, чтобы жестко с ней бороться, игнорируя голоса и опросы общественного мнения, которые поддерживают независимость. Пока ему на руку играет смятение националистических политиков в Эдинбурге. Но основная тенденция состоит в том, что шотландцы испытывают неприязнь к своим южным соседям.

Если когда-либо будет принято решение о независимости Шотландии, худшим для Великобритании будет то, что на долгие годы — пока Эдинбург и Лондон будут спорить о финансовых условиях «развода» — будет парализована нормальная политика.