С экспансией в восточном направлении у Польши тоже долго не складывалось. Великое княжество Литовское, Жемайтийское и Русское и само не прочь было занять место восточноевропейского гегемона. Потомки Гедимина договорились и породнились с потомками Пяста только после того, как на крайнем востоке славянских земель, на самой границе с Ордой, внезапно вознеслась Москва. Вчера ещё заштатное княжество, принадлежавшее младшей ветви потомков Александра Невского, в историческое мгновение (от деда к внуку) от Ивана Калиты до Дмитрия Донского, резко усилилось, несколько раз чувствительно дало по рукам литовцам, уже тянувшимся к Твери, Новгороду, да и к самой Москве, затем разгромило сильнейшую на тот момент в мире армию Орды на Куликовом поле и в следующие сто лет стало крупнейшим и сильнейшим государством Европы.

Московские государи, не скрывали своих претензий на всё наследие Рюрика, в том числе и на земли, давно и прочно захваченные Литвой и Польшей. В результате, знать в обоих государствах пришла к выводу, что по одиночке Москву не удержать. Вначале, путём браков Ягайло с последними наследницами Пястов Ядвигой Анжуйской и Анной Цельской государства были объединены в формате личной унии, которая постепенно стала унией династической, а затем была превращена в государственный союз в рамках Люблинской унии.

Я не случайно подчеркиваю длительность процесса формирования именно государственного польско-литовского союза. Некоторые историки считают, что польско-литовское объединение было вызвано тевтонской опасностью. Но Тевтонский орден перестал быть угрозой Польше и Литве после Грюнвальдской битвы, состоявшейся в 1410 году, за 24 года до смерти Ягайло. А упрочение унии шло ещё 130 лет, после его смерти. При этом практически все эти 130 лет именно поднимавшаяся Россия была главным военным противником Польши и Литвы (постепенно объединявшихся в Речь Посполитую).

Военно-политическая ситуация 600-летней давности в Восточной Европе до боли напоминает сегодняшнюю мировую. Тогда тоже двум медведям было тесно в одной берлоге. Только берлога была поменьше, а вместо США выступало объединённое польско-литовское государство.

Интересно, что и тогда Россия на гегемонию не претендовала. Её бы устроило, если бы её оставили в покое и не мешали жить. Но в покое не оставляли и логика защиты границ требовала очередных расширений за счёт не в меру агрессивных соседей. Тогда не существовало межконтинентальных ракет и сдерживать чужие аппетиты можно было только размещая крепости и гарнизоны на территориях, с которых исходила опасность (чтобы давить оную в зародыше).

В результате, как это часто бывает, мечтавшие об империи остались у разбитого корыта, а те, кому она в общем-то была и не нужна создали даже не восточноевропейскую, а евразийскую империю — по многим показателям величайшую во всей мировой истории.

Но проигравшие не смирились. Стремление Польши к историческому реваншу играло существенную роль в европейской политике до конца XVIII века и, с момента её возрождения после Первой мировой войны, играет до сих пор.

Условно дружественным России государством Польша была только в те периоды, когда на её территории находились русские (советские) войска, а правителей назначали в Москве или Петербурге. Во всех остальных случаях Варшава проводила неадекватную самоубийственную политику, на каждом следующем этапе приводившую к расчленению и гибели польского государства. Но и в XVII, и в 30-е годы ХХ века можно было безошибочно определить, что из всех возможных союзов Польша обязательно выберет антироссийский (чего бы ей это ни стоило).

И сегодня забыты германское нападение и англо-французское предательство в 1939 году. С теми же союзниками, с которыми она делила Чехословакию, Польша сегодня вновь пытается стать восточноевропейским гегемоном, а Россию для начала вытеснить из Восточной Европы, а затем и вовсе стереть с политической карты мира.

Именно в силу такой традиционной последовательности, внешнеполитические зигзаги Варшавы могут служить прекрасной лакмусовой бумажкой для определения оценки польскими политиками перспектив того или иного государства или союза.

В последнее время Варшава активно сражается в ЕС с Германией и Францией, пытаясь во-первых, не допустить прекращения финансирования польского бюджета из общеевропейской (на деле германской) казны, во-вторых, блокировать создание вместо ЕС Соединённых Штатов Европы, с абсолютным доминированием Парижа и Берлина. Обе эти германо-французские инициативы лишают Польшу рычагов (финансового и политического) воздействия на ситуацию в Восточной Европе.

Исторический опыт чему-то учит всех. Даже поляков. Они прекрасно понимают, что собственного политического веса и экономической мощи для осуществления восточноевропейского лидерства Варшаве явно не хватает. Американская поддержка существенна только в том случае, если между Одером и Атлантикой находится зависимый от США ЕС, проводящий диктуемую Вашингтоном политику. Но, если осуществятся планы Парижа и Берлина, по созданию Соединённых Штатов Европы и общеевропейской армии, возможности США на европейском континенте резко снизятся, соответственно снизится и вес варшавских союзников Вашингтона.

Далее, для осуществления своих планов полякам необходимо, чтобы сохранялись устойчивые антироссийские режимы в Прибалтике. Кроме того, они никогда не оставят попыток смены власти и политического курса Белоруссии. Наконец, полякам необходимо, чтобы между ними и Россией сохранялся украинский буфер. Но для этого всего нужны деньги. И давать деньги (поскольку США не хотят) должна та же Германия. И на Польшу, и на польские амбиции в Прибалтике, Белоруссии и на Украине.

Поляки не могут не знать, что бандеровщина является базовой идеологией действующего киевского режима. Они сами готовили «активистов». Таким образом, предъявляя Порошенко публичные претензии по поводу бандеризации украинской политики, они расшатывают его власть и прекрасно это понимают. Публичные воспоминания действующих польских политиков о Волынской резне и о том, чей город Львов, не могут быть восприняты бандеровским активом Украины иначе, чем территориальные претензии, чем они, по существу и являются. Периодическое обсуждение в польском обществе вариантов раздела Украины также не стабилизирует ситуацию в Киеве.

Двуликий Янус польской внешней политики

Возникает формально противоречивая ситуация. Польша делает всё, чтобы подорвать основы стабильности в идеологически близкой (такой же националистической и русофобской) Украине, при этом отношения Варшавы с идеологически чуждым ей Минском в последнее время значительно улучшились. Но ведь, как мы отмечали выше, Варшава не сменила русофобский курс, предполагавший необходимость наличия антироссийского украинского плацдарма. Чем же вызваны польские действия в отношении Киева, идущие вразрез с польской же внешнеполитической концепцией?

Как я отметил выше, поляки, хоть и страдают русофобией, диктующей им один и тот же проигрышный внешнеполитический выбор, в остальном политики вполне адекватные. Они умеют оценивать истинный потенциал своих союзников, оперативно внося коррективы в тактические внешнеполитические схемы.

Безусловно Украина являлась для них наиболее ценным политическим активом в Восточной Европе. Но, как уже было сказано, сами поляки не могли этого союзника ни содержать, ни защищать. Как только стало понятно, что США и ЕС также больше не готовы выполнять данную функцию, союзник потерял для Польши прежнюю привлекательность.

С паршивой овцы хоть шерсти клок. Почему бы не попытаться хоть немного отодвинуть свою границу на Восток? Это, конечно, приведёт к довольно значительным неудобствам, связанным с необходимостью осваивать разрушенные экономически бандеровские регионы. Но под это дело можно требовать у ЕС не снижать финансирование. Ведь у Польши такие проблемы с обустройством вновь приобретённых земель и населения! Далее европейцев можно стыдить тем, что они упустили и развалили Украину, а заодно пугать тем, что теперь Польша на передовом рубеже и ей грозят те же опасности.

Наконец, можно попытаться заменить Украину Белоруссией, в качестве буфера на границах России. Именно поэтому Польша никогда не перестанет работать над сменой действующей белорусской власти. Лукашенко может до посинения торговаться с Москвой за каждую копейку, но он не в состоянии сменить политический курс Белоруссии (да и не желает этого). Поэтому Варшаве нужна новая «проевропейская» белорусская элита. И на это тоже нужны деньги, которые должен будет дать ЕС.