Когда с пафосом педалируются прописные вроде бы истины, это всегда напрягает и заставляет искать двойное дно. Вот сегодня Александр Лукашенко, как сообщает его пресс-служба, подчеркнул незыблемость суверенитета Беларуси.
Звучит красиво, патетично. Но вертятся на языке два наивных вопроса.
Во-первых, с какой стати понадобилось вдруг подчеркивать эту незыблемость на 27-м году независимости Беларуси? Кто эту незыблемость ставит под сомнение?
Во-вторых, почему было сочтено нужным подчеркнуть эту незыблемость именно на встрече 10 октября в Минске с Михаилом Бабичем — новым послом России? Ведь с восточной соседкой у нас, как известно, интеграция на равноправной основе, без всяких там покушений на суверенитет.
Во всяком случае, так записано в документах. Но в том-то и закавыка, что суровая реальность с этими красивыми постулатами не вполне гармонирует.
Путин ставил вопрос ребром
В беседе с Бабичем Лукашенко ссылался на домыслы прессы и всяких «злопыхателей», которые — было употреблено смачное белорусское словце — «плявузгают».
«В XXI веке говорить — как они пишут там — об инкорпорации, включении Беларуси в состав России, просто смешно. И я ни разу от нынешнего президента России этого не слышал, и прошлого, первого президента России», — заявил белорусский официальный лидер.
Что ж, давайте вспомним краткое содержание предыдущих серий.
14 августа 2002 года на переговорах с Лукашенко в Москве Владимир Путин сказал в лоб: «Требуется создание в полном смысле этого слова единого государства». Он предложил в мае 2003-го провести референдум по этому вопросу, в декабре — выборы в единый парламент, «а весной, скажем, в марте 2004 года провести выборы единого главы государства». Плюс было предложено с 2004 года сделать российский рубль единой валютой.
Так что график поглощения Беларуси уже был расписан по месяцам. И ежу было понятно, что во главе единого государства Путин видел отнюдь не Лукашенко. Газета.Ру тогда иронизировала, что последнему в лучшем случае «дадут дачу под Минском, охрану и некоторое содержание, чтобы можно было тихо ловить где-нибудь стерлядь или играть в хоккей».
Нетрудно догадаться, что белорусского руководителя, уже вошедшего во вкус единоличной власти над благодатной страной, перспектива остаться только с удочкой да клюшкой не устраивала ни капельки. Выждав несколько дней, он дал волю эмоциям: «Даже Ленин и Сталин не додумались до того, чтобы раздробить республику и включить в состав СССР… Никто не пойдет на то, чтобы порезать Беларусь на части и включить ее в состав пусть даже братского государства».
«Сомнут и бесплатно в карман положат»
Тогда Москва отступила, но от планов не мытьем, так катаньем прибрать Беларусь к рукам не отказалась. Белорусского руководителя начали прижимать с продажей крупнейших активов, что вело бы к постепенному экономическому поглощению. А для большей сговорчивости стали подвешивать кредиты.
В мае 2009 года, после очередного визита Путина (тогда премьера) с командой в Минск и трудного разговора с гостями, Лукашенко, собрав совещание, заявил, что «уже не первый раз создается ситуация, когда нас хотят взять голенькими и голыми руками, бесплатно». И предупредил подчиненных: «Игра затеяна по-крупному, имейте в виду. Выстоим — будет государство. Не выстоим — сомнут и бесплатно в карман положат…»
В нынешнем году мы наблюдаем дежавю. Москва снова подвешивает кредиты, урезает поставки нефтепродуктов, прекращает перечисление денег по схеме перетаможки нефти — и опять ставит условия. Причем складывается стойкое впечатление, что закулисные условия жестче публичных.
И никакая не пятая колонна, а сам Лукашенко в июне нынешнего года, через несколько дней после визита Путина в Минск (совпадение?), так просвещал подчиненных «Мы — на фронте. Не выдержим эти годы, провалимся — значит, надо будет или в состав какого-то государства идти, или об нас будут просто вытирать ноги. А не дай бог, еще развяжут войну как в Украине».
Да, теперь российские официальные лица не предлагают инкорпорацию публично. Но кто знает, что звучит в разговорах без лишних ушей?
И уж, во всяком случае, можно представить себе типичный образ мышления московских интеграторов. В нашумевшей монографии под эгидой МГИМО нарисован сценарий, предусматривающий, что при содействии промосковского ставленника, который сменит-де Лукашенко, «интеграционные процессы зайдут настолько далеко, что встанет вопрос о присоединении Белоруссии к России».
На случай же, если что-то пойдет не так, авторы монографии рекомендуют Кремлю держать под рукой и «план действий по примеру того, что было сделано в Крыму в 2014 году».
Да, монографию прибрали с сайта, но это не значит, что в Москве сменили ментальность.
Не дождетесь!
Заметьте, именно российские ресурсы в последние месяцы обсасывают тему, что Кремль, мол, требует от Лукашенко уступить власть промосковскому преемнику. Особенно усердствовал в этом плане телеграм-канал «Незыгарь», который, по данным российских же источников, принадлежит гендиректору ТАСС.
Наконец, российские СМИ демонизировали Бабича и уверяли, что белорусское начальство от этой кандидатуры в шоке.
В июле, когда Минск держал тягостную паузу в сюжете о новом после, не кто иной, как Алексей Венедиктов, главред «Эха Москвы», комментировал ситуацию так: «Михаил Бабич — человек из спецслужб, и, видимо, Владимир Путин с учетом того, что происходит между Россией и Беларусью (чего я вам буду пересказывать?), Путин решил назначить туда такого, жесткого наместника на посольство… Поэтому, вот, он… Он такой, будет там рычать. Он будет в Беларуси рычать».
Сегодня, вопреки прогнозу Венедиктова, новый посол и Лукашенко общались галантно. Хотя белорусский президент косвенно признал, что вопрос о назначении Бабича решался непросто, сообщив, что неоднократно обсуждал его кандидатуру с президентом России.
Заметим, что в августовском телеинтервью процесс согласования кандидатуры Бабича с Путиным Лукашенко изобразил не в пример более простым и коротким: «И он мне позвонил и задал вопрос, буду ли я возражать. Я сказал: господь с тобою».
О тональности обсуждения этой темы в СМИ белорусский президент сегодня отозвался так: «Скажу откровенно, что больше было негатива. Так вот самое главное, что я хотел сказать публично: не дождутся!»
Миф про страшных националистов
И в целом Лукашенко сегодня так или иначе косвенно отвечал на обвинения российских СМИ и комментаторов. В последние год-два они раскручивают примерно такой нарратив: Батька — ненадежный союзник, заигрывает с Западом и потихоньку взращивает белорусских бандеровцев.
На встрече с Бабичем Лукашенко отверг домыслы, что Беларусь вот-вот повернет-де на Запад, и снова обрисовал себя укротителем националистов.
«Вы знаете, прямо скажу, мне поворачивать туда-сюда, наверное, не к месту. Мне — президенту, который уже один раз повернул от ярого национализма и других антироссийских вопросов, проведя референдум в Беларуси, когда народ определялся. И за союз Беларуси и России проголосовало не просто большинство, а подавляющее большинство нашего населения», — заявил белорусский руководитель.
Имеется в виду референдум 1995 года, через который молодой тогда президент провел вопрос о возвращении квазисоветских герба и флага вместо исторических символов. Хотя националисты в Беларуси никогда не правили и вообще не отличались агрессивностью, Лукашенко создал и охотно культивировал миф, что в начале 90-х здесь был-де разгул русофобии и русские уже сидели на чемоданах. Этот миф был призван подчеркнуть, как важен, незаменим Лукашенко для Москвы.
Так за что голосовали белорусы в 95-м?
И еще одно уточнение. На референдуме-95 ставился в числе прочих вопрос «Поддерживаете ли вы действия президента Республики Беларусь, направленные на экономическую интеграцию с Российской Федерацией?»
Заметьте: речь шла только об экономической интеграции. И понятно, что уставшие от разрухи белорусы охотно проголосовали за перспективу получать дешевые ресурсы с востока (не особо памятуя поговорку про бесплатный сыр).
Лукашенко же потом, затеяв крупную политическую игру, стал трактовать итоги референдума как карт-бланш на «единение». Многие политологи уверены, что целью этой рискованной игры было занять Кремль после Бориса Ельцина.
Так или иначе, но долго получать дешевые ресурсы за братские поцелуи не вышло. Как видим, уже в 2002-м Путин артикулировал то, до чего не додумались Ленин и Сталин.
Номер не прошел, но опасность, что Москва аккуратно удушит в интеграционных объятиях, осталась. Созданная первым белорусским президентом система очень уязвима: экономика с большим неэффективным госсектором сильно зависит от российских субсидий и рынка России, диверсификация идет плохо, нормализация отношений с Западом уперлась в нежелание проводить реформы. Наконец, национальное самосознание белорусов недостаточно, поскольку власти боятся его развивать, опасаются роста гражданской и политической активности.
Вот такой букет уязвимостей при том, что имперское мышление в Москве по-прежнему сильно. Потому и приходится на 27-м году после распада СССР держать перед новым российским послом формально странную речь про незыблемость белорусского суверенитета.
Александр КЛАСКОВСКИЙ