Жахнуло на улице так, что мой гостиничный номер тряхнуло, и тут же сработала сигнализация на припаркованных около гостиницы машинах. Продолжения не последовало. Грохот очень напоминал взрыв, но это же не повод для бессонной ночи. Утром, в УВД Калининградской области, я узнал, что под окнами гостиницы, где проживала комиссия МВД России, а также собранная со всей страны опергруппа по проведению операции «Шторм» с целью борьбы с организованной преступностью в области, выстрелом из гранатомета разнесли на куски человека. Попали точно в голову, говорят, её оторвало, и она с десяток метров летела. Это был очередное китайское предупреждение местному преступному авторитету. За несколько месяцев до этого он взял у ростовской братвы приличную сумму за партию ворованных «Мерседесов», но вот незадача – машины изъяли, а деньги уже в обороте.
Братва прилетела на разбор, бандит с испуга пожаловался в РУБОП, после чего СОБР разложил гостей прямо на взлетной полосе – встретили честь по чести, отмутузили хорошенько, за неимением доказательств выпустили. Ребятишки на прощание сказали авторитету – у нас так дела не делаются, ждите ответа. И после этого неустановленные киллеры стали потихоньку прореживать окружение авторитета. Самого его жалели – ему еще предстояло расплатиться с долгами. Под гранатометный выстрел попал охранник его особняка – прапорщик-пограничник, который, чтобы прокормить семью, был вынужден стоять на воротах.
- Давай расклад, будем работать, - в очередной раз сказал бандиту, находящемуся в состоянии жуткой депрессии, замначальника областного розыска Таранов.
- Да толку то с вас, - отмахнулся бандит. – Сам разберусь.
- Ну разбирайся…
Это было начало двухтысячных. И такого криминального трэша и угара я не видел даже в беспредел девяностых в Москве. Самая западная область страны предстала настоящим диким Западом. Там в самом разгаре были сигаретные войны – бандиты делили квоты на ввоз сигарет в Россию, получивший это право в нагрузку получал возможность для практически безграничного ввоза контрабандного табака в Россию с трехсотпроцентной прибылью. За этот лакомый кусок бились несколько группировок. Милиция только и успевала собирать на улицах трупы. Взлетали на воздух сигаретные магазины. Расстреливали на улицах средь бела дня людей. Главный городской бандюган купил себе бронированный лимузин – при этом на миг почувствовал себя лохом. Лимузин оказался не изначально бронированным, а лишь кустарно обшитым бронированными листами, в результате чего ездил плохо, но спас своего хозяина от взрыва и автоматной очереди. Выиграл тендер ко всеобщему удивлению Военторг, чей начальник являлся правой рукой того авторитета, его добрым подельником, которого братва именовала уважительно - полковником в законе, что соответствовало его воинскому званию. На разборки в город толпами приезжали москвичи, интересуясь, как это их представителя грохнули в разборке. Среди гостей были даже действующие бойцы «Альфы», объявившие: «Мы тут порядок наведем, все ответят!» Не навели. Не их земля.
Помню, задержал розыск тогда бригадира киллеров-табачников – здоровенного, как бык, двухметрового детину с наивными глазами, жутко интеллигентного. Засекли, как он прятал в гараже прикупленный по случаю для разборок мешок с чешскими пистолетами-пулеметами «Скорпион».
Еще одна банда оседлала трассу, по которой из Германии гнали немецкие тачки на продажу – скромно собирала по двести-триста баксов с каждой машины. «Синяки» - ранее судимая братва, тоже были при деле, кого-то рэкетировали, какие-то вопросы утрясали. Но тогда они были озабочены неожиданной проблемой – смотрящими за зоной присвоил себе весь «грев», присылаемый с воли, и по освобождению был выдернут на суд общественности. Как рассказывал один авторитетный ворюга:
- Собрались на толковище. Мы ему и говорим – а чай, а продуты – все себе в кишку пускал? А деньги – все себе? Он на колени – простите, братва. А братва ему – мерзавец, мерзавец…
В общем, царил привычный криминальный беспредел. Бандатва рулила, превращая запущенный, мокрый, балтийский город с монументальными немецкими фортами и старинными особняками в некое поле бесконечной битвы…
Бандиты. Я объездил почти всю Россию по командировкам. И везде были они. Отмороженные, живущие по законам или понятиям, сгруппировавшиеся по национальному признаку, по воровской масти, по участи в спортивных секциях или службе в ВДВ. В глазах рябило от картотек и с их рожами – гнусно-криминальными, скучно-обыденными или невинно-ангельскими. Сперва даже пробирал холодок от справок с описаниями их кровавых деяний. Имя им было легион. Целые армии на территории всей России занималась войной друг с другом, государством и его гражданами.
На Кавказе абрек – уважаемый человек, опора семьи. В Бразилии бандитосы свои ребята, из народа, несущие эдакий протест против социальной несправедливости. В России бандитизм – это чума. Бациллы её дремлют десятилетиями и обрушиваются на страну, когда та слабеет, выкашивая массы народа, пожирая тела и души.
Очередная эпидемия бандитизма пошла с перестройки. Часть населения тогда перестроилась быстро, осознав, куда ветер дует, что главное отныне – это деньги. В США мафия появилась в результате сухого закона. Наша возникла благодаря «Закону о кооперации» и «О предприятии». В общество хлынули шальные наличные деньги, которые раньше вращались в безнале. Учитывая, что с самого начала вся кооперативная деятельность была в основном цепью махинаций и нарушений закона, уголовники посчитали себя в своем праве объявить - вы же сами нарушаете закон, вы барыги, а барыга обязан с вором делиться. Рынки, кооперативы стали облагаться данью. Также для консолидации первых бандитских сообществ неоценима роль горбачевского сухого закона. Некоторые банды выросли из мелкоуголовных шаек, обеспечивавших существование подпольного водочного и самогонного бизнеса.
С середины восьмидесятых годов, когда начали исчезать с полок продукты и товары первой необходимости, всерьез замаячил призрак голода, пышным цветом начали цвести все прелести двигавшегося к капитализму общества – вымогательство, рэкет, разделы сфер влияния. Бандиты заявили о себе чуть ли не в открытую, как социальное и культурное явление. Спорткостюмы «Адидас», золотые цепи на бычьих шеях, машины – тогда еще вазовские «шестерки» - все это было свидетельством бандитской крутости и нереального богатства.
Общество тогда еще не было готово ко всеобщему мочилову, поэтому бандитские разборки были, в основном, на уровне мордобоя - толпа на толпу. При таком раскладе, естественно, стали особым спросом пользоваться мышцы профессиональных и непрофессиональных спортсменов. Они и составляли основную боевую силищу растущих как на дрожжах группировок. И однажды начали брать там верх, оттесняя профессиональных уголовников, вечных сидельцев и прочих туберкулезников. Сила, мощь, напор и волевая упёртость профессиональных спортсменов как нельзя лучше легли на нелегкую профессию бандита…
Милое патриархальное время продлилось недолго. Уже в 1990 году услышал от одного братана золотую фразу:
- Нынче в нашем бизнесе бокс не в чести. Сейчас больше ценится спортивная стрельба.
Мне тогда это показалось больше понтами – какая стрельба в СССР? Но он был прав – бурно растущий бандитизм начал кровавую бойню на просторах страны с использованием всех видов стрелкового оружия. Стенка на стенку уже не прокатывало. «Бог создал людей, а Кольт сделал всех равными». Два предателя тогда уничтожили советскую власть, и начался такой дикий, необузданный бесстыдный дележ государственной собственности, что без пулеметов с бесконечным боекомплектом и не разберешься. Тут подфартило братве – пошли горячие точки, распад Союза, были разграблены военные склады, и хлынуло в огромных количествах оружие – в стране на случай мировой войны его должно было хватить на каждого человека, а то и не по одному разу.
Гостиница «Спорт» - её делят две московские бригады. Стрелку забивают прямо перед объектом дележа, на автостоянке. С нашего пункта наблюдения видно, как съезжаются бандитские «Жигули», потом появляются иномарки – это приехали боссы, ответственные за переговорный процесс. Молодой парень в ярко-синем пиджаке вышагивает гордо, как павлин, к нему подкатывает нацмен. Начинаются терки – кто право на гостиницу имеет. Команда «фас» - останавливается спецназовский фургон, бойцы сноровисто и быстро укладывают мордой в асфальт с десяток участников диспута, и те получают время поразмыслить о своей пропащей жизни, хлюпая разбитыми носами. У главного за поясом «Глок» - крутой пистолет, такой увидел тогда в первый раз, он свидетельствует о высоком положении клиента.
Уходит на всех парах по улице еще один бандитский ВАЗ-2106. Через несколько кварталов его подсекает спецназовская машина. За поясами у извлеченных из салона клиентов сзади по бандитской традиции заткнуты «желтые» - китайского производства, ТТ - машинки дешевые, одноразовые. В стороне находим еще «Жигуль» первой модели, старый и ржавый, чтобы внимание не обратили – оружейная тачка, то есть невзрачная машина, где на стрелках хранятся стволы, которые расхватываются братвой при опасности боестолкновения. В багажнике целый арсенал…
Окраина Москвы, кинотеатр. Туда ожидается наплыв народа, но не на новый фильм – за зданием обозначена стрелка, бригады делят какой-то рынок. Информацию о грядущем побоище получил МУР. Расположившись в жёлтом автобусе ПАЗ с занавешенными стеклами, ждем событий. Бойцы ОМСНа в брониках, камуфляже, все в азартном напряжении в предвкушении команды «вперёд».
Средь бела дня одна за другой проходят в сторону кинотеатра машины, набитые быками с характерными загривками. Судя по всему, «концерт» грозит собрать не меньше сотни исполнителей, а то и двух. Договориться они между собой не договорятся, значит будет грандиозное побоище.
- Берем белый «Жигуль»! – звучит по рации команда инициатора операции.
Автобус срывается с места, проезжает по тротуару, распугивая прохожих, тормозит около наполненной быками тачки. Секунды – и братва уже полирует мордами потрескавшийся асфальт. За поясом у одного пистолет, другие чистые – потом оперативникам удалось взять и оружейную тачку.
Для милиции 1992 года это мероприятие – скучная обыденность. Редкий день в Москве обходился без таких выездов. Идёт дележ капиталов, бойня. Грохочут взрывы и автоматные очереди. Война идет на Руси матушке…
Если смотреть правде в глаза, то с середины восьмидесятых и до начала двухтысячных Россия пережила крупномасштабную гражданскую войну. По уровню потерь она вполне сопоставимая с прошлой Гражданской войной. Миллионы людей, погибших от паленой водки и наркотиков, перевешавшихся от безысходности, отсутствия медицинской помощи – всё это её жертвы. И бездыханные тела, оставшиеся после многочисленных разборок - и бандиты, и бизнесмены, и случайно подвернувшиеся люди – это тоже жертвы гражданской войны. Она была необъявленная, непризнанная, мерзко и подленько утаиваемая или теоретически обосновываемая – мол, все так и должно быть. Даже название ей подобрали щелкопёры либеральные – первоначальное накопление капитала. Но это была именно война. Если в 1918 году война шла за торжество труда над капиталом, чтобы из рабов стать свободными людьми, то война 90-х – это борьба русского народа за право надеть на себя хомут олигархии, стать рабами на своей земле, за право кучки мерзавцев разворовать все то, что накоплено тяжелейшим трудом наших предков, за яхты, виллы воров, за вывоз за рубеж национальных богатств. Такие светлые цели преследовали те, кто бились и клали жизни на этой войне.
Армиями в этой войне были бесчисленные бандформирования. Мародеры под шумок присваивали заводы и пароходы. Имелся и иностранный оккупационный корпус – американские и английские посольства, некоммерческие организации, фонды, толпы советников – ну чем не интервенты, растаскивавшие по кускам бывшую сверхдержаву. Жуткая разруха. Отчаявшееся, деморализованное, голодное, как и положено в войну, население. Наши люди сами вызвали джина из бутылки, сдав свою страну, и гибли во имя нового мирового порядка. Тогда все пропахло кровью.
Ярославль. Очередная командировка. Запомнился разговор с начальником антикварного отдела областного розыска, лично умудрившегося пресечь деятельность нескольких наиболее отпетых и кровавых банд.
- Ну, этим гаврикам мы полсотни убийств доказали, - похвастался подполковник.
- Ничего себе, - присвистнул я.
- Да что ты. Для банды это немного. Бывало и поболе…
Отмороженная бригада облюбовала болота под Ярославлем, где никто не бывает. Закапывали там трупы, и чтобы их не нашли, сверху жгли костры. Трупы оказывались в таком керамическом сосуде.
- Ну вот, мужчина, вроде из братвы, приехал с портфелем, там миллион долларов был, - вещал киллер, выведя следственную группу на место захоронения. – Не знаю, что там у него с нашими вышло. Но мы его грохнули. Миллион забрали. А его тут прикопали.
Собровцы никак не могли пробить спекшуюся почву. Окопали в результате по краям – получился такой шар. Собровец ударил по нему кувалдой, и как кувшин глиняный распался. А внутри труп… Сколько там похоронено народу в этих болотах – страшно представить.
Делили там бандиты все – заводы, рынки. На Ярославском пивном заводе убивали всех назначаемых директоров. Одного не убили – выяснилось, что это именно для него место расчищала братва.
Эх, добрые девяностые, светлая мечта либералов…
Смотришь сводки тех лет по Москве – и просто оторопь берёт. «Расстрелян у своей машины бизнесмен» - новость даже не достойна попасть в рубрику мелких происшествий, так, обыденность. Бандитская разборка прямо под окнами Петровки 38 – один авторитет назначил стрелку заезжим конкурентам, наивно рассчитывая, что под окнами ГУВД они стрелять постесняются. Не постеснялись – убили его. Театр Советской Армии в центре Москвы, средь белого дня кровавая разборка на глазах у толпы москвичей, гора трупов.
Бандиты убивали, убивали, убивали. Своих, чужих, посторонних - кого угодно. Следак задерживает на трое суток отловленного угрозыском киллера. Убивец всучивает продажной шкуре взятку, следователь его отпускает - ну убил, бывает, но пацан-то хороший. Подельник киллера решает, что тот его заложил, поэтому его и отпустили, и во гневе расстреливает кореша у его подъезда. Конвейер смерти работает, методично, без сантиментов, не щадя никого…
В 1992 году в Москве прогремело более 250 криминальных взрывов. Бизнесмену подложили в машину гранату – труп. Для другого бизнесмена рядом с подъездом в пакете из молока подложили радиоуправляемую бомбу, которую взяла семилетняя девочка и взорвалась – труп. Ну что же, кто считает потери среди мирного населения в разгар гражданской войны. Не повезло – попали под обстрел…
Калининград. Укромное место, где собирается братва, кормящаяся с трассы. То, что происходит, раньше называлось товарищеским судом. Один из молодых братанов в малиновом пиджаке и с цепью на груди уличен в употреблении наркотиков. Наркоманов в бригадах не терпят – это слабое звено, при ломке за дозу сдаст всю малину. Бригадир – огромный и добродушный мужик, были и такие, выносит вердикт – изгнать. С парня сдирают атрибуты бандитского ремесла – малиновый пиджак, цепочку золотую. Забирают ключи от «служебной тачки». Все, изгнан… Ему ещё повезло, что в шайке нравы демократичные. В Московских безжалостных бригадах за это сразу закапывают в землю. А не фиг пить, курить и языком трепать. Ты же в команде!
Команда, бригада, группировка. Этот магнит тянул к себе сотни тысяч молодых парней. Притом парней не худших. Спортсменов, просто здоровяков, людей, которые стремились вырваться из заколдованного круга нищеты, видя, как родители, проработавшие на заводе всю жизнь теперь голодают, потому что завод приватизирован и передан Роскомимуществом во главе с рыжим чертом за три копейки через подставных лиц американцам, которые угробили производство, чтобы избавиться от конкурентов. И эти ребята приходили в бригады. Самое смешное, что многие родители даже радовались – мальчонка то совсем другим стал, не пьет, не курит, не ругается. Прям золотой мальчик… Вот только приходили эти мальчики на роль торпед. А у торпеды одна задача – при необходимости выйти на цель и уничтожит врага, взорвавшись самому. Сдохнуть во благо пахана. На более серьезные работы брали военных. Армия распадалась, дикие сокращения, невыплаты зарплат, вывод войск в чистое поле из Германии, отсутствие жилья и средств к существованию. Кому ты нужен, офицерик? Ну, разве только родной мафии – там тебя оценят по талантам. Множество людей, обладающих организационными навыками, умеющих стрелять, крепких физически и привыкших выполнять любые приказы заключали договор с чертом. Бывшие десантники-афганцы с опытом боевых действий примыкали к бригадам или сами организовывали криминальный бизнес в разных фондах, что привело к разборка и взрыву на Котляковском кладбище, где погибло несколько ветеранов. Спецназовцы с навыками минирования. Всем найдется место в бандитских рядах.
В Рязани действовала бригада «слонов» - ее ядром явились рязанские десантники, притом проблемы они решали по десантному прямолинейно и радикально. Однажды одномоментно наколотили вглухую полтора десятка конкурентов. А в войне за завод ВАЗ перебили в общей сложности, говорят, две сотни человек.
Потянулись в банды и милиционеры, опера, сотрудники спецслужб со своими специфическими навыками и осведомленностью о методах ОРД. Притом не худшие сотрудники, часто переигрывавшие своих бывших коллег. Помню широкомасштабную операцию МВД России против солнцевских, о которой знало всего несколько человек. Пока в МВД готовили и утверждали план операции, солнцевские, получив об этом информацию, готовили контрплан. В результате кинули на заклание несколько никчемных фигур и остались при своих.
И что мы имеем в сухом остатке? Криминальные войны выбили целое поколение не худших русских ребят. Они погибли в разборках. Сгинули в тюрьмах. Превратились в зверей. Это те, кто раньше работал бы на заводах, служил в армии, защищал Родину. Наиболее активные, сильные – российский капитализм с нечеловеческим лицом показал им кривые дороги, и они не нашли в себе сил отказаться.
Владивосток. Казавшаяся раньше монолитной банда погрязла во внутренних разборках и раскололась на две части. Раскольников под стволами привели в гараж, закрыли там в яме и пустили газ из работающего двигателя. Семь человек задохнулось насмерть в душегубке, сработанной по фашистским лекалам. Нормальный производственный момент. Болезнь роста в бригаде.
Все более менее приличные банды проходили эти этапы. Сперва клятвы верности, иногда с ритуальным пусканием крови из вены – мол, теперь мы кровные братья. Потом захват территорий, битва с другими командами, обрушившийся денежный водопад. А затем - недовольство дележом прибылей – мол, ты больше берёшь, а работаешь меньше, борьба за власть, создание фракций и заговоры. После чего в лучшем случае – раскол на пару шаек. Но чаще – просто истребление конкурентов. Бывшие кореша глушили друг друга тысячами. Ликвидировали киллеров после выполнения нескольких заказов. Дрались как голодные бешенные крысы, поедая друг друга.
Если провести аналогию, все эти криминальные дела больше всего напоминают войны периода феодальный раздробленности. Банды – ничто иное, как феодальные государства, озабоченные захватом земель и крепостных – то есть рынков, фирм, бизнесменов. Они и жили по законам феодализма – с вассальными клятвами, раздачей милостей и «земель». Там был свой бюджет – общак. Свой суд, контрразведка. Даже дипломатические ведомства, ответственные за дружественные отношения с близкими и разруливающие по возможности конфликты с дальними.
В девяностые годы они росли как на дрожжах, вооружались и крепли, стремительно богатели, скупали недвижимость на Кипре, Греции и Испании. Бандит – становилось довольно распространённой специальностью. Один пахан говорил знакомому оперу:
- Слушай, столько народу сейчас у меня работает. Большую часть даже в лицо не знаю, через бригадиров общаюсь.
Вовсю шли чисто феодальные войны, борьба за власть с сопутствующими интригами, предательствами, подставами, ядами и кинжалами в спину. Как истинные феодалы держали паханы свою братву клятвами и деньгами, но больше страхом. Будет твое окружение бояться тебя до трясучки, будет порядок. А страх приходит только через кровь – тут всякие психологические этюды не катят. Надо время от времени убивать. Притом убивать своих!
Братаны одной московской авторитетной бригады вспоминают, что их просто колотило, когда пахан созывал сходняк, проходивший обычно в лесополосе под Москвой. Каждое такое «производственное совещание» означало, что одного-двух бойцов тут же и прикопают в назидание другим. Вот и смотрели с опаской друг на друга – кому сегодня по приказу свыше быть жертвой, а кому убийцей. Стреляли за предательство, за ненадлежащее выполнение обязанностей, за долги. Но когда этих поводов стало не хватать, то убивать стали за косой взгляд, за то, что отлынивали от футбольных матчей, практиковавшихся в бригаде. Да просто так, для наглядности.
Такое творилось в большинстве банд. Многие авторитеты убивали по необходимости, для поддержания дисциплины и больше за дело. Другим же просто начинало нравиться вершить суд. Они как вампиры подпитывались от этого темной энергией. Они впадали в экстаз, щелчком пальца лишая людей жизни и погружаясь во тьму. Это как наркотик, с которого не слезешь – безраздельная власть над жизнью человека и ощущение полной безнаказанности. Такой власти не было даже у средневековых феодалов, над которыми довлели традиции, церковь, понятие греха. Над этими же тварями не довлело ничего. И они превращались в бешенных псов.
Один известный политик, ныне проживающий в уютном государственном помещении пожизненно, сначала решал с помощью своей киллерской бригады политические и коммерческие вопросы, а потом просто составлял списки тех, кто ему не нравится, ну ликом не вышел.
Все эти тяготы и лишения бандитской службы отлично описал в своих мемуарах главный медведковский киллер А. Шерстобитов, известный как Леша Солдат. Они есть в интернете…
По историческим законам феодальная раздробленность обязана закончится формированием централизованного государства. Слава те Господи мы до этого не дошли, и всероссийского паханата не появилось, хотя попытки были.
Наверное, если бы дезинтеграция страны продолжилась бы такими темпами, то сегодня на ее обломках правили бы эти самые бандиты, записавшиеся в графья и князья, а также всенародно избранные президенты улицы Моховая и Садовая, и народ их почитал бы как законные власти…
- Открой, - позвонив в дверь квартиры на пятом этаже панельного дома, требует оперативник шестого отдела Московского угрозыска.
- А ты кто? - доносится из-за двери недовольный голос с грузинским акцентом.
- Володя.
- Я тебя не знаю,
- Ты чего, боишься?
- Я боюсь? – горячий кавказский парень распахивает дверь, тут же получает боксерский удар в лоб и улетает в комнату. Оперативник врывается в помещение, за ним – второй. Они умело укладывают на пол второго бандита. Я захожу в прихожую следом. Тут распахивается дверь ванной, оттуда появляется худой тщедушный кавказец с пистолетом Макарова, ствол смотрит мне в живот. Я с олимпийской грацией и быстротой оказываюсь на лестничной площадке, переводя дыхание.
Оперативник в комнате видит это, бьет ногой по двери, и бандита вносит в ванную.
Присев на колено и вытащив пистолет Стечкина, начальник 6 отдела МУРа Ваничкин (ныне замминистра внутренних дел) орет:
- Выходи с поднятыми руками или стреляю! Считаю до трех! Раз! Два!
Дверь ванной распахивается. В дверном проёме, подняв руки, угрюмо возникает вор в законе Кэмо. Типичный представитель этой социальной группы – грудь впалая, хилый, но в глазах лютая злоба пляшет, немножко разбавленная наркотическим туманом.
Это был 1992 год, и Кэмо прославился как руководитель «Белого Орла» - организации уголовников, по заданию грузинского правительства терроризировавшего мирное население во время боевых действий в Абхазии. Говорят, эти бравые ребята весело и с песней погружали пленных на баржи и топили в Черном Море.
Обыск. Кэмо лежит в наручниках на полу в прихожей. В большой комнате лежат два его подельника. По квартире мечется воровская жена, скандально причитая:
- Они работают! Это называется они работают!
При этом покачивает на руках грудного ребенка, потом орет на опера:
- Ему детское питание надо! Дай, вон в серванте!
Обескураженный опер кивает, лезет в сервант и протягивает ей полуторалитровую бутылку из-под пепси-колы, наполненную бурой опийной настойкой. Тётка вскрикивает, убегает в другую комнату:
- Они видите ли работают!
Озадаченный опер лезет в сервант и видит там шприцы, в которые уже залит опий из бутылки.
Восьмилетний сынок бандита хлюпает носом:
- А почему вон у того – кивает на оперативника, - автомат есть, а моему папе нельзя!
- Он милиционер, - отвечаю я.
- У моего папы тоже есть автомат, - гордо объявляет пацан, и получает увесистую оплеуху от своей более взрослой и уже знающей толк в жизни сестры.
Между тем оперативники, суровые ребята, пришедшие в 6 отдел из ОМСН, проводят в коридоре с Кэмо профилактическую работу, объясняя, что в милицию стрелять не надо. После воспитательной, по пролетарски тяжелой оплеухи, вор выгибается дугой, его начинает колотить мелкая дрожь, изо рта идет пена.
Его жена визжит:
- Не бейте его! У него от следствия два раза голова пробита!
Ну да. В середине восьмидесятых, когда грузинские воры достали уже всех, из ЦК КПСС в республику спустили указивку – безобразия перебороть. Грузинская милиция взялась за дело с энтузиазмом. Кого из воров смогли – задержали, начинив карманы наркотой и оружием. При этом колотили нещадно – мол, нечего вам здесь делать, СССР большой. Своей цели правоохранители достигли – основная масса воров свалила в Россию, где устроились вполне комфортно, особенно в условиях кооперативов и сухого закона. Где уютно пребывают до сих пор…
Воры и бандиты. Почему то считается, что это одно и то же – мол, все преступники. На самом деле различия принципиальные. Воры всегда были маргиналами, законченными эгоистами, создавшими свою субкультуру, правила поведения, основная их сила в том, что по старой гулаговской традиции они держат масть в тюрьмах. Тюрьма их дом – свобода как командировка. Вор – это жучара, ищущий что урвать. Бандиты – по складу своему ближе к воинскому сословию, у которого есть боевая задача захватить территории врага, взять пленных и добычу.
Между ворами и бандитами отношения складывались по-всякому. После принятия Закона о кооперации профессиональные уголовники занялись рэкетом, благо еще при СССР наработали методики, облагая данью цеховиков и карточных шулеров. Но постепенно верх стали брать люди другого плана. Спортсмены, закаленные физически и морально жестокими тренировками, готовые биться насмерть. Военные и бывшие спецслужбисты стали выстраивать силовые структуры, а не шайки. «Комсомольцы» – сперва презрительно называли воры бандитов. Но тональность постепенно менялась, когда бандиты все больше становились обособленной мощной силой.
1991 год – Дагестан. Смотрящий за Дагестаном вор в законе решил устроить разбор с бандитами-бизнесменами - мол, занимаются преступным промыслом, в общак не платят, от рук отбились. Назначили стрелку рядом с Махачкалой прямо у трассы. Туда приехала расслабленная братва на стареньких «Жигулях» - минута в минуту, как положено по правилам хорошего тона. Опоздал – это как признал вину. Раньше приехал – будто заискиваешь перед противником. Бандиты немного опоздали – их эти тонкости воровского этикета нисколько не волновали. Они были в бронежилетах, с автоматами. Положили воров на землю, и главный бандюга и бизнесмен, он же чемпион СССР по вольной борьбе, личность в республике легендарная, заявил:
- Воры так воруйте, а в наши дела не лезьте! В следующий раз всех зароем!
Братва все поняла правильно, в бизнес больше не лезла, а переключилась на вымогалова, связанные с кражами машин.
Вообще, на Северном Кавказе к ворам отношение больше снисходительное. Там рулят родоплеменные отношения и традиции. У чеченцев был единственный вор в законе Султан, который честно пытался по понятиям разруливать конфликты в Москве с местными группировками, но в начале девяностых его быстро грохнули. Разборы по понятия и воровским законам закончились, и чеченские бандиты заявили, что Москва их город, а кто не согласен – всем секир башка. И стали успешно захватывать самые удобные пастбища в столице. Действовали нагло и часто просто подло. Если русские бандиты в основной своей массе, кроме конченых отморозков, брали с коммерса четверть прибыли и не покушались на право собственности, то горцы сразу требовали половину, потом рассаживали в твоей фирме своих родственников, в результате она переходила им. И хорошо, если хозяину вдавалось выжить, поэтому дела с ними имели неохотно. Но они сами приходили – со стволами и паяльниками, и дико вытаращенными глазами дикого снежного человека. У них были очень серьезные преимущества – родоплеменная сплочённость и базирование за пределами места работы. Конкурента расстрелял, и в горный аул, откуда тебя не достанут. И семья твоя там – давить на тебя через нее не получится. А у нашего бандита все здесь – дом, семья, квартира, шкаф с малиновым пиджаком и персидская кошка с дрессированным бегемотом. И всего этого в миг можно лишиться.
Бои между славянами и кавказцами были нешуточные. Во многом благодаря сплоченности горцы побеждали. Но в итоге им все же хребет переломили, загнали в общее стойло силами и бандитов, и, в основном, милиции – РУБОП их давил нещадно и просто жестоко.
Воры потихоньку поняли, что к новым временам надо приспосабливаться. Поделились на две фракции – ортодоксы, решившие до гробовой доски соблюдать воровской закон. Вот только что они требовали, эти законы? Собственность «законнику» иметь нельзя, жениться нельзя, жить только за счет общака, да и то по возможности скромно. И это в то время, когда миллионы долларов туда-сюда летают, когда часы за сто тысяч баксов у людей на руке, когда тачки крутые и дворцы. Когда надо захватывать заводы, недвижимость, создавать финансовые потоки. Вторая фракция доказывала – надо меняться, и пытаться договариваться с бандитами, подминать их по возможности под себя уже в новых условиях. Да и собственность тоже не грех иметь – тут они полностью были схожи с партноменклатурой, которая из-за вопроса собственности развалила Советский Союз. И семья. И домик в деревне на Рублевке не помешал бы.
Вообще процессы в воровской среде один к одному повторяли процессы в стране в целом. С начала девяностых стало быстро обесцениваться все, кроме денег. Диссертации, воинские звания стали давать за деньги, за взятки. Старые заслуги, профессиональные качества чиновников отошли на десятый план, уступив место коррупции и семейственности. То же самое и в воровском мире. Ворами в законе – фактически воровскими генералами, стали короновать за деньги. Появились лаврушники, апельсины – новые ворюги, прикупившие сан для понтов и интриг, но толком не сидевшие и в воровских делах не участвовавшие. Притом иногда их на правильных зонах, куда они потом попадали, не признавали. Стали разворовывать общаки, в связи с чем немало народу порезали. Обман, надувалово крысятничество (кражи у своих) постепенно становились нормой – то, за что раньше на ножи безоговорочно ставили. И деньги, деньги. Шальные деньги, убивающие совесть, страх наказания.
В начале двухтысячных читал удивительную маляву: «бродяги, прогон воровской, по всем тюрьмам» - то есть такое коллективное указание авторитетных воров, как жизнь дальше строить на зонах. По стилю и содержанию типичная передовица в газете «Правда» - новорусские порядки и стяжательство поразили воровской мир, все решается за деньги, порочатся имена честных воров, барыги верх берут. Новорусским порядкам надо дать беспощадный бой, запретить пороченье имен честных воров, делать упор на воровские моральные ценности, опора на мужика.
Вышло так, что капитализм развалил не только советский менталитет наших граждан, но и достаточно устойчивую мораль воровского мира…
Вечером сотню сотрудников Главка, выстроили в коридоре, и генерал Савин объявил, что мы всей толпой летим, не зная куда, не зная зачем, но оружие нам не нужно, хватит авторучки.
Потом ночь, Чкаловский аэродром. Транспортный ИЛ-76. К утру к нему подвезли еще сотню бойцов СОБРа, которые начали затаскивать в самолет пулеметы, ящики с патронами, светошумовыми гранатами.
- Ну точно, в какой-то республике власть свергать будем, - предположил один из наших сотрудников. Количество оружия и боеприпасов нас смущало.
Когда самолет взлетел, выяснилось, что лететь недолго – до Питера. Там ГУБОП организовал мероприятия с целью снести бандитскую вертушку города, которая фактически парализовала деятельность правоохранительных органов и лезет в вопросы управления регионом, делит стратегические объекты.
Приземлились мы на военном аэродроме. Нас предупредили, чтобы не вздумали звонить никаким своим знакомым сотрудникам в городе.
- Здесь идет планомерный слив информации, - сообщил инициатор операции.
Транспорт нам предоставили – грузовики для перевозки солдат ВВ с надписью «люди». В кузова с трудом карабкались наши толстые, привыкшие к комфорту полковники и подполковники, матерясь на чем свет стоит:
- Ну не мальчики уже!
Высокий забор имения рядом с сосновым бором. Металлические ворота. Следачиха, прилетевшая на отдельном, принадлежащем МЧС ТУ-154 вместе с другими прокурорскими и следственными работниками, постучала в железную дверь:
- Генеральная прокуратура. Здесь будет произведен обыск. Откройте дверь!
Была послана прямым текстом – отвали, коза, прыжками.
Собровцы легко перемахнули через забор, смачные удары, дверь открылась. Охранники лежат в наручниках, все в крови. Мы – на территории. Там уютные деревянные строения, несколько мерсов-джипов новеньких и какой-то раритетный авто. Все дорого и богато.
Потом опера ГУБОПа принялись за хозяина имения. Я сперва подумал, что это охранник – сухощавый, в возрасте мужичонка в затрапезном джинсовом костюме, без руки. Опера с ним беседовали очень вежливо, он отвечал им тем же. Говорили, как добрые знакомые.
- А ты знаешь, кто это? – спросил мой шеф.
- И кто?
- Ночной мэр Питера. Кум.
- Ох, не фига ж себе.
Легендарная личность, лидер Тамбовской ОПГ, поставившей под контроль всю питерскую братву, которая его боялась до икоты. Еще при СССР сидел за хулиганку, потом сколотил банду. Спортсмен. В начале девяностых киллер выпустил по его машине очередь, убил заслонившего его охранника, а Куму оттяпали руку. Последняя махинация стала роковой – делили какие-то нефтяные терминалы, послал к несогласному бизнесмену киллера, жертву не добили. Бандитов задержал угрозыск. Так зам прокурора города лично приезжал, орал на милицию и заставил выпустить задержанных – мол, наговариваете на честных людей. Поговаривали, что у Кума есть хранилище, где видеозаписи и компрматериал на власти и правоохранителей города. Половина Думы под ним ходила.
Человек это был очень спокойный, вежливый, не рвал рубаху ну груди. Почти сутки мы обыскивали его имения – дачу и огромную квартиру. Есть в Питере такой дом хитрый, который авторитетная братва скупила. Там жили даже представители воинствующих группировок, являвшихся отныне соседями. Там у Кума был целый этаж. Помню везде пачки долларов рассованы по шкафам, сейфам, столам, бесчисленные шкафы с десятками сумок, туфель – самых модных производителей новейших коллекций, большинство ни разу не надевано и не использовано. Это жена, дожившаяся до нервного истощения от экстремальной деятельности мужа, лечилась шопоголизмом – с утра брала пачку долларов или пятитысячных купюр и шла за покупками…
В девяностые Россия четко разделилась по криминальному признаку на красные регионы, где правит бал государство, на черные – воровские и бандитские. В Питере долгое время вообще не было воров в законе – не приживались. Криминал в городе жил не по воровским законам, а по бандитским понятиям. И наверху пирамиды был Кум. Сегодня ему дали длительный срок. Один знакомый руководитель подразделения по оргпреступности сетовал: зря Кума приняли, он хоть как-то город контролировал
По России лихие бандиты расхватали основные рэкетирские угодья и стали активно лезть в легальный бизнес. В некоторых регионах ворам удалось взять под кураторство группировки и гордо заявлять - они подо мной ходят. Хотя это было не совсем так.
Считается в народе, что смотрящий за районом - это фактически его теневой руководитель. На самом деле смотрящий - это больше руководитель социальной службы. Он отвечает за пополнение общака, с которого поддерживает оказавшихся в трудном положении воров и отстёгивает на зону, делает необходимые покупки, выделяет деньги на адвокатов и подкуп правоохранительных органов и судей. Вот с этой точки зрения и курировали воры бандитские бригады, хотя в некоторых брали верх, фактически руководя ими.
Кроме того, «законники» упорно трудились на ниве улаживания конфликтов между бандитскими группировками. Решения вора в законе в криминальном мире всегда само уже считается законом. Вот только быстро выяснилось, что это иллюзия, на которой многие погорели. Коррупция проникла и в воровской мир, так что часто воры решения выносили тупо за бабки, как и обычный арбитраж. Только не учли – контингент там несколько иной. И их предвзятые решения стали игнорировать, да еще многие судьи поплатились жизнью. Их просто убивали за мздоимство и подыгрывание противоположной стороне.
Владивосток. Другая крайняя точка, уже восточная, нашей страны, где пришлось побывать. Командировка с мутной формулировкой – организация борьбы с тяжкими преступлениями. Впечатления были незабываемые – как и от Калининграда. Мне тогда показалось, что это две точки, крайние не только в географическом, но и криминальном смысле.
Сразу по моему приезду там грохнули начальницу управления общественного транспорта, которая как-то не так поделила маршруты и не выполнила, вроде бы, взятые за приличные деньги обязательства. Через пару дней в порту при разборках застрелили какого-то бизнесмена, прямо перед видеокамерами, так что мы получили портреты киллеров. Но забавнее всего было убийство авторитета в одном районе Приморского края. Тот с братвой сидел в открытом кафе, к нему подошел киллер, исполнил бедолагу из пистолета и легкой трусцой удалился. Телохранители бросились за ним, настигли у пожарного училища. Он обернулся и спросил:
- Ну догнали. И чё?
У него был ствол, а у них не было. Поэтому они развели руками:
- А ничё!
Он кивнул, перепрыгнул через забор и через территорию училища скрылся в неизвестном направлении.
Сначала осмотр ничего не дал. Потом начальник розыска взгрел своих сотрудников, они прошли тщательно по всему маршруту убийцы. И в месте, где он перепрыгивал через забор, нашли портмоне – а там права и паспорт с пропиской. Сперва оперативники подумали, что это такой хитроумный способ направить следствие по ложному пути. Сделали запрос. Из паспортного стола по месту его жительства в соседней области прислали по факсу Ф-1 с фоткой фигуранта. Свидетели однозначно сказали:
- Он, тварь такая.
Так что по возращении из Приморского края его тут же на месте и взяли.
Но интереснее было бурное политическое море, где плескался и местный криминал, и местные сумасшедшие. Мэром тогда был печально известный своей лысиной и буйным либеральным нравом Ч., правозащитник и капитан первого ранга, которого с какого-то бодуна избрали мэром. Со слов его сотрудников, он нередко сидел в кабинете под столом, заявляя, что общается с иными цивилизациями. А когда на него наехали депутаты за развал народного хозяйства, заявил, что он умирает, поставил в кабинет больничную койку, лег под капельницу и принимал так посетителей. Владивосток был его усилиями прекращен в выгребную яму.
А тут еще выборы нового губернатора подоспели. Там соревновалось два основных кандидата. Москвич, который являлся плодом консенсуса представителя Президента по ДВФО и смотрящего за Дальним Востоком вора в законе Джема, проживавшего в Комсомольске на Амуре. Но победил местный ставленник – мол, на фиг нам москвичи. Ставленник оказался забавным. Злые языки говорили, что чиновничью карьеру он начал, женившись на дочери, кажется, Предисполкома. Потом примкнул к братве, банде Вини-Пухов, державшей порты, был у них банкиром, в том числе выделял деньги киллерам. Поговаривали, что когда их пахан, на которого было записано имущество банды, приказал долго жить, все досталось жене, которая взбрыкнула и знать не хотела братву. Тогда будущего губернатора обязали на ней жениться и вернуть имущество. Интересно, правда все это или злобные сплетни? Даже и не знаю.
Позже, уже в 2000-х Вини Пуху надоело быть в тени, он избрался мэром Владивостока, говорят, первая его акция по установлению тесного взаимодействия с областными властями – поехал к губернатору, бывшему своему банкиру, и набил ему физиономию. Долго он не проработал, был схвачен и посажен.
Но для Владивостока это нормально. То ли люди там странные живут. То ли население, лишившись статуса закрытого города, как и в Калининграде, пустилось во все тяжкие. То ли контрабанда и переправка японских автомобилей всем мозги вышибла…
Но слияние государства и криминала произошло как-то невзначай, по-домашнему. Интересно, что там творится сейчас? Прошу учесть, что я никого ни в чем не обвиняю, просто слухи, слухи, слухи, конечно же, порочащие вполне достойных людей…
Вопрос – почему именно в девяностые чумной вирус бандитизма поразил нашу страну? Ответ элементарен. Просто в девяностые у нас не стало государства. Оставались, правда, государственные институты, деморализованные и обнищавшие. Руководство страны плюнуло на все – на суверенитет, безопасность, правопорядок. Благостные времена приватизации и семибанкирщины, два ваучера на «Волгу» и девяносто американских советников в Роскомимуществе с доступом ко всем секретным документам по экономике страны. Государство благодаря реформаторам превратилось всего лишь в один из центров силы, озабоченный только раздербаниванием госсобственности по личным карманам.
Правоохранительная система практически не работала, поскольку системы как таковой не стало – каждое ведомство работало на себя, на свои интересы, отчеты и выживание.
Один известный наш милицейский руководитель в 90-е годы мне говорил:
- Бандита сегодня невозможно сейчас посадить. Его сегодня можно только убить.
1992 год - шестой отдел МУРа за вымогалово принимает на рынке крупного авторитета Мансура, человека небесталанного, склонного к изобразительном искусству и литературе – во всяком случае карикатуру и поэму про свое задержание он выдал классные. Следователь Вова взял с него двадцать тысяч долларов, выпустил из-под стражи, а сам укатил гулять в Сочи, не взяв даже отпуск. Его искали несколько суток, приехал, гад такой, загорелый, как ни в чем не бывало. А Мансур воодушевленный победой, отправился на рынок грузить заявителей – с вас долг, но и еще за обиду, и за то, что со следователем пришлось расплачиваться.
Прокуратура, следствие вообще не обращали внимания на криминальный беспредел. Тогда как раз верстался новый уголовно-процессуальный кодекс, спонсируемый американцами и призванный вообще похоронить любую деятельность по борьбе с криминалом. Обыватели были запуганы, свидетели боялись давать показания, потому что не были защищены ничем. Так что долго бандиты обычно на нарах не куковали – выходили на волю, утверждаясь в собственной неприкосновенности. К изумлению моему того же Кэмо, который чуть не продырявил нас из пистолета, выпустили за отсутствием состава преступления. Перед этим братва обработала понятых, пообещав снять с них головы, так что те быстренько забрали показания назад. Какой вообще идиот придумал тащить в такие серьезные игры посторонних людей, в виде понятых, ставя под угрозу их жизни? В общем, вышел грузинский вор на свободу. Простили и пистолет, и наркотики, и ворованную видеоаппаратуру, а заодно такие мелочи, как геноцид мирного населения в Абхазии. Всё простили. Через год его задерживал РУБОП с тем же комплектом – оружие и наркотики. Потом уже в 10-х годах читал справку, что он организовал в столице грузинскую бригаду барсеточников, каждый экипаж приносил в год доход в миллион баксов.
Так как бандиты и власть были практически самостоятельными центрами силы, то, естественно, уважаемые люди должны не гнобить друг друга, а договариваться. И получалось это как-то очень неплохо, можно сказать, органично. Бандиты оптом скупали чиновников и депутатов. Чиновники использовали бандитов. Странные отношения были с ФСБ. Одно время гуляла такая идейка - не можешь победить, возглавь. Не знаю, случайность или нет, но руководство многих группировок перехватили бывшие сотрудники КГБ. Еще была такая, как мне кажется, гнилая идеологема – чтобы держать в руках преступный мир, нужно контролировать пару больших банд, которые будут отвечать за порядок и не допускать беспредела. У меня такое чувство, что эта точка зрения одно время возобладала в определенных ведомствах. Хотя продемонстрировала в той же Москве полную несостоятельность. Да, ОПГ разрослись, поглотили друг друга. Но бардак и беспредел остались, только бандиты стали ощущать себя недосягаемыми для закона, потому что у паханов все схвачено.
Начало двухтысячных. Пенза. Тихий русский город, который не один год делят между собой татарские и славянские бригады. Месят друг друга с энтузиазмом, так что клочки по закоулочкам летят. Автоматами Калашникова братва пользоваться давно перестала – все вооружились по охотничьим билетам гладкоствольной «Сайгой». У нее масса преимуществ – владение ей законное, а при перестрелке по пуле фиг установишь, из какого ствола выпущено. Забава была – едут две машины, набитые братвой, и как фрегаты с каждого борта друг в друга из «Сайги» палят. Вот так к моему приезду и образовалась пара трупов. На уши УВД поставили. Помню, у начальника имущественного отдела знакомая притаскивает информацию – была на вечеринке со студентом из Тюмени, конкретным таким пацаном, он и сболтнул, что самолично подстрелил там кого-то. Ему, бедолаге, руки за спину, профилактически по ребрам пару ударов, лампу в лицо, как положено – признавайся, убивец. Вскоре выяснилось, что он просто перед девкой красовался. А татарина заморочили бойцы из славянской бригады.
У них лидер был полностью отмороженный. На окраине построил себе бастион, где оборону от татаро-монгольских войск десять лет можно держать. Жена у него такая же уголовница была. Он ее постоянно мутузил со словами:
- Привыкай. Менты поймают, сильнее бить будут. А ты привычная и никого не выдашь…
Так вот насчет ментов. Больше всего бандиты боялись, что власть снова станет властью, а милиция милицией, как в старые времена. В 1992 году спецназ при задержании на проспекте Мира в Москве невзначай пристрелил одного авторитетного бандоса. А тогда бандитские традиции, единство слова и дела только укреплялись. Братва собралась на сходняк, порешили мстить. Спёрли в прокуратуре уголовное дело по данному факту, ознакомились с ним. И стали приглядываться к Колобовскому переулку, где ОМСН располагался. На полном серьезе решили разбор учинить. Тогда оперативники запустили слух – мол, сверху указание пришло всех авторитетов при задержании валить. Так на следующий день все бугры московские свалили в Америку – американцы их тогда очень уж любили и волю им давали, это уже потом, когда в них надобность отпала, Япончику по совершенно надуманным обвинениям непонятно за что червонец самый гуманный американский суд впаял. Потом братва узнала, что милиция пошутила, и вернулась. Но больше со спецназом воевать не собирались. Потому что в сознании дружащих с головой бандитов было ясное понимание - даже слабое государство способно их смести и раздавить без всяких проблем.
Кстати, Шаймиев, пользуясь суверенитетом в Татарстане, который по велению Ельцина взял столько, сколько смог унести, объявил войну оргпреступности, ввёл превентивный арест бандитов и за 30 суток, в результате без особых усилий разгромили все группировки, выдавили из республики. Куда? Ну в Москву, конечно… Такой же кульбит решили провернуть на всей территории России, ввели превентивные аресты, и мыльные бандитские мыльные пузыри стали лопаться один за другим. Закрыли под стражу всех более-менее значимых бандитов. Часть из них поплыла. Пошли аресты. Удар по мафии был серьезный. Но мафиози очухались, подтянули своих друзей-правозащитников, которые «бескорыстно» подняли оглушительный вой об антиконституционных указах. И лавочку быстро свернули. Но осадочек у братвы остался – их вполне могут вывести всех, как тараканов, было бы желание.
Когда стало понятно, что обычными средствами заразу не выведешь, а раны от бесконечных взрывов, стрельбы и разборок чешутся все сильнее, наверху было принято решение подобное лечить подобным – то есть создать организацию, которая будет вышибать бандитов из привычной им среды обитания их же методами. Так появился РУБОП, к нему были приложены СОБРы – спецназовские подразделения, из головорезов, не видящих препятствий, с таким самурайским кодексом чести.
Очень быстро появилась поговорка у братвы:
- Есть солнцевские. Ореховские, но это все фигня. Вот шаболовские – это отморозки. Это сила, да.
На Шаболовке тогда размещался Московский РУБОП.
В какой-то мере это соответствовало действительности. Помню здоровенного курсанта на выпускных экзаменах спрашивают:
- Какие в УПК предусмотрены основания для проведения обыска?
Тот глазами хлопает. Преподаватель спрашивает:
- Вы практику проходили? В обысках участвовали?
- Ну да.
- А где практиковались?
- В РУБОПе.
- И что делали?
- Двери вышибал.
-А, ну идите, три…
Конечно, борьба в девяностые РУБОПа и бандитов – это просто эпос можно писать, или гротеск. Поскольку задокументировать преступную деятельность группировок было проблематично -
затрачиваешь громадные усилия, а в результате в лучшем случае условный срок бандиту, а то и оправдание, то их стали давить силовыми методами. Выставлять места обитания, кабаки. И колотить, колотить, колотить.
Приходилось нередко присутствовать пои задержаниях СОБРами. Зрелище не для слабонервных – кровь, переломанные ребра, визги, писки, вопли «По животу не бейте!» По статистике спецназовцев каждый третий «крутой» при силовом полноценном задержании обгаживается – с физиологией ничего не поделаешь, страшно же, когда на тебя несется танк.
Конечно, РУБОП чудил не по детски. Профилактические мероприятия особенно гремели. В начале девяностых модными стали, как опера их прозвали, «салатные дела». Спецназ нагрянет на какой-нибудь сходняк в кабаке, где столы накрыты. Боец вскакивает на стол, давя коваными башмаками стейки и салаты, и бежит, раздавая направо-налево дубинкой, сшибая уважаемых людей со стульев, как кегли. Правда, долго это не продлилось. Пошли жалобы из органов власти, потому что с бандитами обычно развлекались всякие шишки из мэрии или правительства, депутаты.
Однажды прокурор Москвы спрашивает одного из руководителей РУБОПа:
- В Казино ваши были?
- Были. Проводили оперативно-профилактическое мероприятие.
- А по-моему, это был налет, - говорит прокурор, вставляя кассету в видеомагнитофон.
Тогда мы еще не привыкли, что все пишется. А бандосы уже тогда стали все писать. В бандисткое казино врываются рубоповцы с СОБРом, тумаками и прикладами раскладывают всех на полу, потом заходит опер – мелкий такой, в спортивном костюме и с автоматом. Дает очередь по потолку – стеклянный шар, зеркала, все вдребезги, и объявляет:
- Что, картишки раскинем?
Научили бандитов хорошим манерам достаточно быстро, те стали берега ощущать. И постепенно сложился замкнутый круг, криминальная такая Сансара, колесо перевоплощений. Торгаша колотит бандит – бандита колотит мент – мент приходит за покупками к торгашу, и тот его обманывает. Круговорот зла в природе.
Конечно, были и с нашей стороны потери. Сколько сотрудников убили, скольких подставили, довели до самоубийств и тюрьмы. Скольких просто сдали. Всяко бывало. В Питере бандосы обогнали машину с рубоповцами и расстреляли их. Начальник Управления поднял всех по тревоге, тогда собрали больше сотни бандитов по кабакам и малинам, в пинджачках в морозную погоду, выставили строем во дворе СИЗО в Крестах, да еще водичкой полили. Но раскрыть убийство так и не удалось, хотя урок братве преподнесли. Правда, руководителя, отдавшего такой креативненький приказ, выперли.
Отличить рубоповца от бандита было практически невозможно. И внешность, и понятия, и разговор – одни и те же в большинстве своем. Но самое главное – зачем такую силищу забесплатно использовать в стране победившего капитализма. И РУБОП включился в крышевание. Притом умудрялись это делать даже на законных основаниях – заключение договоров с коммерческими структурами о сотрудничестве и спонсорской помощи. Поэтому нам в угрозыске на празднике давали грамоты к Дню милиции, в РУБОПе на Шаболовке на отдел - по одной-двум машинам в подарок отличившимся сотрудникам, да еще кормили бесплатно в столовке.
Интересно, что РУБОПы внесли немалый вклад в дезинформацию населения и вышестоящего руководства. Отчеты нужны, сколько банд в Москве, как они с ними борются. Вот и начали ребята всю судимую шпану с какого-нибудь района в ОПГ записывать – общаются, значит банда. Все это в прессу просачивалось, поэтому какие-то невероятные цифры по составу и количеству ОПГ в прессе появлялись. Да еще братва, узнав, что они не просто шпана, а банда, начинали по рынкам ходить и говорить - мы теперь ваша крыша, и тыкать этими статьями. Дошло до того, что прокурор Москвы, услышав на совещании от руководителя РУБОПа о том, что столица России в окружении тысяч ОПГ из рэкетиров и киллеров, сказал:
- Сделаем вид, что я это не слышал. Иначе если вы все знаете и не принимаете меры, вас надо привлекать к ответственности…
Им много что позволялось и прощалось. На Шаболовке были свои камеры для задержанных, где порой вообще неизвестно кого держали. Были огромные негласные фонды, позволявшее покупать любую информацию. Прокурор сидел там ручной, однажды вякнул на собрании, что не всегда опера соблюдают законность, так руководитель Управления его отчитал примерно такими словами – приютили стервеца, а он еще вякает…
Как ни странно весь этот рубоповский накат, даже перекрышовывания, сказались на ситуации вполне благотворно. В Москве бандитов по большей части выбили из легального бизнеса и вернули туда, куда им положено – заниматься кражами, наркотиками, проституцией, или легализоваться под маской приличных бизнесменов и больше не быковать.
Удалось навести лоск и в других регионах. Наши сотрудники занимались декриминализацией одного региона. Там всё на свете братва решала. Уголовные дела до суда не доходили. Бандиты ощущали полную безнаказанность и практически весь город высасывали, как вампиры. Вот и приехала оперативно-следственная бригада из Москвы с особыми полномочиями. Подняли старые дела, всех авторитетов переловили, вышибли из бизнеса. Через год оперативники приезжали в город и не узнали его. Появились нормальные дороги, современные магазины, люди стали лучше одеваться, ездить на нормальных автомобилях. То есть на городе столько лет лежала какая-то вонючая жаба, лишающая людей оптимизма, денежных средств. Оказалось, что у города есть деньги на инфраструктурные проекты. Красота.
Ну а что ныне с бандитизмом на Руси? Можно констатировать, что острую форму этой чумы мы преодолели, переболели, можно сказать. А рецепт оказался элементарным - к нам вернулось после Бориса Ельцина государство. Пусть не такое сильное и совершенное, как мы хотели. Но вернулись государственные интересы, понятие государственной безопасности. Худо-бедно заработала вся система. И людям с криминальным прошлым и настоящим просто посоветовали – входите в берега. Конечно, сегодня в провинции в стиле девяностых приходят братки с крышей к коммерсантам. Но это уже больше исключение, чем правило.
Где братки девяностых? Многие погибли в разборках и от наркотиков, потеряли смысл жизни, деградировали, пребывают в отчаянье и нищете. Другие стали успешными бизнесменами и сегодня обижаются, когда им напоминают, кто они были – мол, грехи молодости, иначе не выжить было, но сегодня то они уважаемые люди. Хотя, думаю, сноровку не теряют и хранят закопанный и с любовью смазанный пулемет. Наиболее ушлые и говорливые пробрались даже в выборные органы власти и в администрации – приноровились за взятки вытирать из Главного информцентра МВД информацию о судимостях – и вот чисты как ангелы. Один такой вышел из зоны, где сидел за наемные убийства, и уже через неделю работал замглавы администрации одного из Подмосковных районов, ударно отжимая землицу у крестьян, восстановили мы ему записи только по учетам УИН.
Многие криминологи долго рвали на голове остатки волос – мол, сейчас настает период, когда из тюрем выходят те бандиты, которых посадили в девяностые. Уж они-то нам устроят. Уж они то нам покажут – бойтесь, славяне! Действительно, выходят. Большинство сломлены многолетней отсидкой и не мечтают о новых подвигах и славе, жаждут, чтобы их оставили в покое. Некоторые пытаются вернуться к преступному промыслу, совершают преступления. Но по большому счету ничего уже сделать не могут. Потому что это не их мир уже давно. Потому что вернулось государство.
Что дальше? Все зависит от того, сохраним мы государство и правоохранительную систему. Придут балаболы, как в девяностые, и чума нас снова захлестнет. Тревожный звоночек – общая деградация системы МВД. В том моральном и умственном состоянии, до которого она дошла после всех реорганизаций, когда была разрушена преемственность, да еще странные люди засели в некоторых ключевых областях, она в любой момент может обрушиться. Более запуганного существа, чем нынешний милиционер, отыскать трудно. Гибнут, ложатся на ножи, но боятся выстрелить, применить силу. В некоторых регионах просто идет террор против милиции со стороны контролирующих и судебных органов. Правда, надо отметить, что полицаи бывают тоже хороши и становятся на путь преступлений, но таких и надо воспринимать, как преступников, а не представителей органов. Настало время нравственного оздоровления системы, хотя о таких планах я ничего и ни от кого не слышал. Но еще услышим – надеюсь…
Выводы:
- Организованная преступность и бандитизм являются неотъемлемой частью капиталистического общества, где все сводится в извлечению доходов, и порой грань между бандитом и финансистом весьма условна.
- Ни одно капиталистическое государство, кроме фашистских, с мафией не справилось. Те же США сто лет ничего не могут сделать с итальянской мафией. Потому что правовые и экономические принципы капиталистического государства не позволяют эффективно бороться со злом, ведь зло встроено в саму систему. Запутанная правовая система порой превращает борьбу с оргпреступностью в балаган, где сотни адвокатов отмазывают вальяжных мафиози, а в тихих переулках убивают нежелательных свидетелей.
- Ни одно нормальное государство не может себе позволить бесконтрольного разгула преступности. Если упустить ситуацию, то будем жить как в Колумбии, где наркомафия захватывает парламенты и убивает генпрокуроров.
- Поскольку современная правовая система не заточена на победу над организованными проявлениями преступности, для достижения цели ответственными государствами всегда применяются и будут применяться неправовые меры, в том числе силового давления специально создаваемыми силовыми структурами типа нашего РУБОПа.
- Необходимо четко обрисовывать рамки, за которые нельзя выходить. Лидеров ОПГ, поджимающих под себя целые регионы, занимающихся заказными убийствами и террором, необходимо просто уничтожать. В нашей системе право просто буксует. Вспомнить старушку Алексееву, просившую помиловать Изместьева, курировавшего кровавый синдикат наемных убийц. А ведь однажды могут помиловать. Кстати, перебежчик Литвиненко в пору работы в ФСБ в отделе по бандитизму предлагал нечто такое, но так как был дурак, то и идеи преподносил по-дурацки. Но при нормальном целеполагании они весьма эффективны. Советская власть четко обозначила преступникам грань, за которую не заступать, поэтому воры боялись как огня мокрых статей и заниматься убийствами для воровского сообщества считалось позорным.
- Нужно выбивать из под ОПГ финансовую основу…
А главное, оглядеться и понять – то ли общество мы построили, которое нам надо
