Итак, камараден.
У кого есть доступ в приват.раздел - смотрим там, я озвучил там расклад.
Ссылу, кому должен, послал; - кого забыл, или кто не получил, - не вставайте, плиз, в позу, просто напомните письмом.
Реально замотался в последнее время.
Ну и - отрывки из второй части, "Лена":
=====
***
Борясь с отвращением, сама не зная зачем, она подошла чуть ближе и посветила подальше. Да, трупы. Ничего страшного, просто трупы – она же не истеричка какая, трупов бояться! Тем более, что «после того как всё началось» она этих трупов и насмотрелась и в Башне, и возле Башни! – но что она тут-то забыла, зачем ей это?.. Она не понимала. Пять… нет, семь человек, то есть тел – мужчины или женщины не поймёшь… Хотя… Вот ноги в драных женских сапогах. Каблуки. Женщина, значит.
Возле тел в свете фонарика опять блеснули зелёным крысиные глазки.
Рваная куртка, чёрная кисть руки торчит из рукава, частью обглоданная. Фетровые ботинки в стиле «Прощай, молодость!» - теперь такие ведь и не делают, старые какие-то. Ещё женщина, - полная, без верхней одежды, в сиреневом вязаном джемпере; крупная вязка, с белой полосой на груди и спине. Как у Иры.
Луч фонарика метнулся от судороги; потом опять вернулся к телу – жёлто-грязные, как пакля, растрёпанные волосы, лица не видно. Серые тёплые рейтузы. Сделать пару шагов, рассмотреть?..
***
Веник был старый, грязный и вонючий, и дым от него был таким же, если не более вонючим. Бог знает, что им тут подметали. Но, решила она, если всё это сгорит, то и какая разница? Единственно – она с опаской поглядывала на окно, за которым начинал синеть рассвет – как бы кто не увидел отблеск костерка в окне. Впрочем, сейчас, утром, наверняка все, у кого есть хоть какое мало-мальски тёплое обиталище, наверняка досматривают утренние сны, а не шарят взглядами по округе; и шансов что кто-то увидит слабый отблеск пламени в одном из окон старой брошенной больницы немного.
Снег стал таять в миске, но воды получалось до обидного мало, хотя она и переложила в греющуюся миску весь снег из второй. Пришлось ещё раз сходить на этаж за снегом.
Вода согрелась, но так и не закипела, хотя весь веник и вся бумага уже была сожжена. Что за неприятность!
Ничего, сойдёт и так! – решила она, и всыпала половину пакетика какао в парящую воду. Чем бы помешать… Нечем. Чёрт побери…
Глупая ситуация. Высыпанный в воду какао-порошок так горкой и лежал на воде, не думая тонуть, и помешать его было нечем… Совершенно глупая ситуация. Хоть пальцем мешай, честное слово… Почему она не взяла с собой ложку, почему??
***
- Я?.. Тебе моё имя зачем? Хотя… зови меня «Рядовой»!
- Почему… Рядовой?
- Я – рядовой боец в борьбе за Державу! – напыщенно произнёс незнакомец и приосанился. Вот. Ещё какой-то идиот. «За Державу» он «боец». Где он тут видел Державу, и как он тут за неё воюет, да.
Впрочем, она вспомнила – давно, ещё осенью, после путча, как только «пошёл этот развал», с сепаратизмом Регионов и отделениями от «центральной власти», было, было много таких – с выступлениями «за едину Державу», с кричалками, скакалками, шествиями с факелами по центральному проспекту. С портретами каких-то старых «героев», которые с какой-то радости стали символизировать для них «борьбу за Державу». Митинги; наперебой записывались «на фронт». Но, как-то она думала, что все они там, «на фронте», и полегли – под Градами и пулемётами Регионов. Нет, оказывается. Не все. Она мучительно вспоминала, что нужно ответить на это вот «Слава Державе!» Что-то вроде, кажется, как и на Востоке; типа «Ассалам алейкум» - «Алейкум ассалам»… Да, наверное! И она, чтобы сделать незнакомцу, назвавшемуся Рядовым, приятное, произнесла:
- Державе – слава!
***
Сверху кто-то застонал. Что кто-то попался и так ясно, вопрос один ли он был?..
Он был один; и он реально попался.
Взрывом гранаты ему перебило ноги; и он лежал на пороге квартиры-ловушки, елозя в крови, закусив губу, и стараясь не стонать. Но это у него выходило плохо; и это неудивительно. В руках – вскрытый и полуразмотанный перевязочный пакет, которым он, видимо, пытался что-то делать. Но где там… больно, и практически невозможно себя перевязать, если ноги ниже колена все сплошь посечены осколками. Совсем пацан. Увидел поднимающихся по пролёту вооружённых людей; всхлипнул от бессилия; но за валявшуюся поодаль винтовку не схватился. Бессмысленно это всё уже, он понимал. Да и больно, очень больно…
***
Вот же ещё что есть! – Олег достал и выложил на стол гранаты, изъятые у мальчишки. Выглядели они очень аккуратно. Крыс и Бабах взяли и стали их рассматривать.
- Класс! – одобрил Сергей, - Чоткие какие. Маленькие. Видно что современные – не как твои, Жень, угрёбища! Пап, я возьму пару?
- Нет! - Отец не успел ответить, как вмешался Толик: забрал гранаты у Сергея и Бабаха и убрал их в ящик мебельной стенки, - ЭТИ мы не возьмём. И уж точно тебе, Крыс, их не надо!
- Почему это?? – Сергей был возмущён, - Чо, думаешь, я…
- Слушай меня! – прервал его Толик, - Гранаты хорошие, слов нет. Но! Это современные гранаты, у них взрыватель «на столкновение с препятствием» - то есть кидаешь, она ударяется и хлоп! – взрывается. Сразу, в момент удара. Что в некоторых случаях весьма полезно – чтобы противник не успел среагировать и спрятаться, чтобы граната после удара, пока горит замедлитель, не успела отскочить. Но… вот ты, Крыс, когда «с этими» воевал, сколько раз РГДэшки кидал?..
- Да много раз кидал! – пожал плечами Сергей, не понимая, куда он клонит, - Сколько было, столько и кидал.
***